Геннадий Гор: Электронный Мельмот

ГОР ГЕННАДИЙ САМОЙЛОВИЧ

ЭЛЕКТРОННЫЙ МЕЛЬМОТ

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Oбо всем этом трудно составить себе понятие людям, скованным законами времени, места и расстояний.

Оноре Бальзак.

"Прощенный Мельмот"

Меня разбудил телефонный звонок.

- Слушаю! - сердито крикнул я в трубку.

Ласковый женский голос произнес:

- Ты узнаешь меня?

- Нет, не узнаю.

- А я тебя узнала сразу, хотя не слышала твой голос с позапрошлого года.

- Вы не могли слышать мой голос в позапрошлом году.

- Почему, милый?

Я промолчал.

- Почему, милый? - повторила она.

- Потому что тогда меня не существовало.

Она рассмеялась.

- Ты шутишь? Что же, тебе от роду меньше двух лет? Объясни. И объясни заодно, почему ты называешь меня на "вы"?

- Для объяснения еще не наступило время.

Слова мои звучали сухо, неубедительно, бессердечно, но что я мог сделать? Самое лучшее - повесить трубку, и я повесил.

Девушка явно принимала меня за кого-то другого. Не могла она слышать мой голос в позапрошлом году. Я появился в этом мире всего восемь месяцев назад. Кто я?

Никто не знает. Все думают, что я Николай Ларионов, человек со странным выражением лица. Никому не пришло в голову, что я вовсе не человек и под именем Николая Ларионова ходит существо, не имеющее ни одного родственника на Земле ни среди живых, ни среди мертвых.

Семья! Когда я слышу это слово, меня словно пронизывает электрический ток. У каждого живущего здесь есть либо предки, либо родные среди современников, каждый что-то унаследовал и что-то продолжает. Среди миллиардов, населяющих Землю, я один свобод ен от какой-либо земной традиции.

Утром, рано просыпаясь в номере гостиницы, я лежу и думаю. О чем? Все о том же. Я вспоминаю. Иногда мне хочется все забыть и проснуться с таким чувством, словно я только что родился.

Но увы, я родился не сегодня и не вчера. Мне есть что вспомнить. И есть что забыть. В моей памяти хранятся факты более чем двухсотлетней давности. Например, встреча с Иммануилом Кантом в Кенигсберге, а также пребывание в Санкт-Петербурге восемнадцатого века. Никто не знает, что я так стар.

Судьба, выражаясь сумрачным языком древних, поставила меня в особые обстоятельства. Я живу среди людей, не принадлежи к человеческому роду. В восемнадцатом веке это было куда проще, я мог выдать себя за графа Калиостро, мнимого мага и сомнительного волшебника, наконец за самого дьявола или сатану. Сейчас я должен был скрываться и молчать. Я откладывал свое признание, день и час, когда я приду в редакцию одной из самых больших газет или в студию телевидения и скажу:

- Я не тот... Существу из другого мира вряд ли подходит земное имя Николай... Ларвеф! Так меня звали там, за пределами вашей солнечной системы.

Я откладывал этот день, понимая, что последует за моим признанием. Я не люблю сенсаций. Но не только потому я живу под именем Николая Ларионова. Есть причины и поважнее. В восемнадцатом веке, когда я впервые посетил Землю, мне приходилось прятать признак, резко отличавший меня от людей: мой рот. Но удачная пластическая операция изъяла это отличие. А к странному выражению лица можно привыкнуть.

Никто из студентов, учившихся вместе со мной в Ленинградском университете, не подозревал, что я ношу в своем сознании столько пространства и времени, сколько не в состоянии вместить внутренний мир человека. Никто не догадывался, что моими глазами смотрит на них другой мир, чужая планета, смотрит и не перестает удивляться.

В чужом и странном мире ты и сам кажешься себе странным и чужим. Иногда мне казалось, что я искусственное создание, модель живого существа, в котором исследователи пытались осуществить неосуществимое и при помощи одной личности связать два мира - Землю и Дильнею.

Скучал ли я по своей планете? Да, не скрываю, скучал.

И когда я хотел поговорить на родном языке, я раскрывал футляр и доставал комочек вещества, который вмещал в себе внутренний мир отсутствующей Эрой.

- Эроя, - спрашивал я, - ты слышишь меня?

-Слышу, - отвечало вещество, мгновенно превращаясь в существо - в мысль, в звук, в жизнь.

- Ты спала или бодрствовала?

- Зачем ты спрашиваешь меня об этом? Ты знаешь, что я жду, все время жду. Жду, когда сплю, и жду, когда бодрствую.

- Чего же ты ждешь?

- Я жду, когда ты со мной заговоришь. Но мы с тобой теперь так редко говорим. Расскажи мне об этой планете.

- Как-нибудь в другой раз.

- Почему ты откладываешь?