Геннадий Гор: Электронный Мельмот

Нет, о самом главном не могло быть и речи.

Придя к себе в номер, я долго ходил из угла в угол.

Значит, существует мой двойник? Девушка ведь не сомневалась в том, что она меня знала. Глупое положение. Чертовски глупое, идиотское. Что же делать? Посвятить девушку в свою тайну? Я не имею права. Придет время, когда она узнает, кто я. Но это время придет не скоро. Да если бы я и признался, разве она поверила бы мне? Мое признание могло ее убить. Она подумала бы, что ее любимый сошел с ума, Странно другое, что совпало не только имя, но и внешность.

Чужое имя я мог присвоить, сам не ведая о том. Николай Ларионов. Их на Земле может оказаться не один десяток.

Но мое неземное лицо оказалось очень похожим на одно из земных лиц. Вот это действительно загадочно и необъясним?

На стене афиша. Она извещает, что сегодня состоится публичная лекция; "Разумное существо других планет".

Я как раз иду на эту лекцию. Зачем? Уж не для того ли, чтобы уличить лектора в невежестве? Нет. Мне просто хочется сличить фантазию с действительностью, выдумку с фактом. И, кроме того, еще раз испытать заманчивое и сильное чувство искушения, с которым придется бороться, напрягая всю волю. А вдруг я не выдержу испытания, встану и скажу;

- Вы ошибаетесь, дорогой профессор. Разумное существо других планет вовсе не обязательно должно выглядеть морфологическим монстром.

- А какие у вас доказательства, молодой человек? спросит лектор, насмешливо улыбаясь.

- Какие доказательства? Ну хотя бы я сам. Надеюсь, вы не откажете мне в разумности? А я родился не на Земле.

Нет, несмотря на более чем солидный возраст и завидный опыт, во мне много юношеского тщеславия. Не оно ли и ведет меня на эту лекцию?

Актовый зал набит до отказа. Мне с большим трудом удалось найти свободное место. Слева сидит восьмидесятилетний старик, справа - студентка. Старик гладит бороду патриарха и бросает на меня снисходительный взгляд. А я не говорю, только думаю: "Э, дедушка, ты моложе меня на несколько сот лет - и не гордись своей патриаршей бородой".

В глазах студентки нетерпеливое желание проникнуть в неведомое.

- Вас, видно, очень интересуют далекие миры? - спрашиваю я студентку.

- А вас?

- Нет. Меня больше интересует наша интеллигентная старушка Земля.

- Для чего же вы пришли на эту лекцию?

- Для того чтобы еще больше любить нашу обаятельную старушку. А вы?

- Мне хочется узнать что-нибудь о разумных существах других планет.

- Понятно. Сейчас нам о них расскажут.

Лектор уже на трибуне. У него умное, но недоброе лицо, скорей лицо актера, чем ученого. А на лице то особое, свойственное только актерам выражение значительности и уверенности в себе, которое я не раз наблюдал и на Земле, и у себя на Дильнее. Говорил он со щегольством, играя дикцией. А в голосе, в том, как он произносил слова, был оттенок лени и скрытой усталости, словно космос и проблема (с ней он был давно на "ты") чуточку приелись ему, как приелась актеру чужая жизнь, которую он изображал в сотый или.тысячный раз на одной и той же сцене.

Он говорил о биополимерах и о том, что Вселенная любит повторять и повторяться хотя бы потому, что в ее распоряжении так много времени и пространства. Это замечание свидетельствовало о том, что он, лектор, не хотел подогревать себя и своих слушателей наивным энтузиазмом, а хотел дать понять, что, заинтересовавшись сутью проблемы, придется иметь дело с монотонностью бесконечности... Слово "бесконечность" он произнес так изящно и легко, словно интонацией хотел изменить, сде лать более ручным и приемлемым его страшноватый смысл. Это произвело сильное впечатление не только на восьмидесятилетнего старца и на студентку, но, не скрываю, даже на меня, имевшего о бесконечности куда более конкретное представление, чем сам лектор. "Ничего не скажешь, талант, - подумал я. - Но все-таки o разумных существах других планет ты, дорогой, знаешь не намного больше этого доверчивого старца".

И сразу же был наказан за эту не слишком почтительную мысль, наказан как мальчишка. Лектор как бы невзначай произнес странное, бесконечно знакомое и невозможное здесь на Земле слово. Он тихо, почти переходя на шепот, обозначил его голосом;

- Дильнея,

Мне вдруг стало душно, словно все это произошло не наяву, а во сне. Не мог он произнести это слово. На Земле ни единая душа не знает о существовании Дильнеи, кроме меня и кусочка бесформенного вещества, спрятанного в футляр. Очевидно, мне пригрезилось. Я наклоняюсь в студентке и спрашиваю ее: