Сергей Агафонов - Человечина

— Вот видишь какой прогресс!

— Хотелось бы большего. Вот туалетную бумагу приходится стирать…

— А раньше совсем не пользовались.

— Это да…

— А потом, Тиглатпаласар, как ты хотел жить прокрастом? В холе и неге только белоносые живут. И то, хе-хе, пока мы их на шашлык не зарезали…

— Эх, скорее бы уж, Салманасар…

— Немного ждать осталось. Хвала Сикухе!

— Воистину хвала Всеблагой Всемилостивой… Я уж соседей-белоносых трясу-трясу — всех блох, всех вшей, всех клопов, всех глистов, всех мандавошек вытряс, и Сикухе в жертву принес…

— Вот и тряси. Вот и приноси… А букварь Сикухи читаешь?

— Всей семьей и с родственниками читаем. Керосину не жалеем.

— Наизусть учишь букварь Сикухи?

— Учу. Учу всей семьей и с родственниками. Саргон маленький, помнишь, бегал? Учить не хотел. Хотел биологию в микроскоп смотреть. Мы его этим микроскопом убили…

— Правильно сделали. Биологию нечего смотреть. Ее тоже убить надо.

— Убьем биологию, Салманасар!

— Убьем биологию, Тиглатпаласар!

Так и разъехались два друга на горной тропе, еще раз утвердившись в своем духовном поиске. Один на белом мерседесе. Другой на белом коне. Но оба с АК в руке и с Сикухой в башке. На радость духам.

— Поеду прогуляюсь… — обратился Световид к матери и бабушке почтительно кланяясь и держа под уздцы свою первую в жизни добычу.

— Мал еще! — отвесил сыну подзатыльник Игрун, изрядно уже набравшийся цветочного нектара, — иди лучше папке пятки почеши…

— Помалкивай, трутень… — в два голоса оборвали облако в штанах женщины, — дай мальчику натешиться. Пускай свет посмотрит, себя покажет, ибо наречен парень Световидом, а не Чешепятом каким-нибудь.

— Э… — только и мог сказать на это трутень, но его поддержал папа — черный кот, в дальнейшем прозываемый Зверем.

— А прадеду правнука показать как же? Прадеду Пачу не показать правнука не правильно!

— Пачу занят — строго прервал Зверя Бог мух.

— Почто знаешь? — взвился Зверь. Но защищать стало некого. Игруну уже было все равно. Он храпел себе тихонько, утомленный событиями. Световид же смирено ждал распоряжений касательно своей судьбы.

— Знаю, ибо прежде тебя рожден. — ответил Бог мух величественно.

— Он знает, знает — подтвердила Цуна.

— Ну чем занят Пачу, чем? — не унимался упрямый Зверь.

— Остроухих судит — вступила в разговор Золотая Баба.

— Ну а тебе откуда это известно? Ты же после меня родилась — удивился Зверь.

— Женская интуиция.

— Во дают, родственнички! — возмутился Зверь, — Все знают, а я получается говно!

— Пусти Святовида погулять, тогда и говном не будешь — обратились к нему все, кроме спящего Игруна.

— Ага! Так значит я тоже еще что-то здесь значу.

— Еще сколько — согласилась с его предположением своего второго сына Цуна.

— Не пущу.

— Пусти.

— Не пущу.

— Пусти.

— Пущу, если и Игрун пустит.

— Он спит.

— Разбудите.

— Нельзя. Дождь пойдет.

— Подумаешь, авось не промокнете.

— Дождь будет идти долго. Зальет всю вселенную и мы потопнем вместе с нею.

— С какой радости все потопнет! Не городите чепухи!

— С такой, что у вселенной границ нет. Их Световид должен установить для того и гулять едет. Будут у вселенной границы, вода их достигнет, и дождь ли, снег ли, еще что будут прекращаться на время.

— Пускай тогда едет. Могли бы и сразу все рассказать.

— Тебе не могли.

— Снова — здорово! Значит, я все таки говно среди вас?

— Ты среди нас Зверь. Ты миру нужен для страху, чтобы тебя бояться, чтобы с тобой бороться, чтобы тебя преодолевать и таким образом развиваться.

— Вот еще! Нашли себе страшилу — вечного двигателя… Не так все, как вы говорите! Я миру нужен для красоты и примера истинной жизни. Посмотрите как я ловок, как я изящен и какой я хищный! Мне всегда нужно свежее кровоточащее мясо, которое еще миг назад пищало, убегало, сопротивлялось и все равно было обречено попасть мне на обед…

— Мелко это.

— Опять оскорбления!

— Ну ладно, ты красивый и пушистый и приятно мурлыкаешь.

— Вот, другое дело

— Теперь пустишь Святовида гулять?

— Ладно, пусть идет…

В дорогу Святовиду положили в переметную суму из шкуры мерзота припасы: красного жгучего перцу, сушеных ящериц, перламутровый продолговатый рис и лепешек из желудей. А из снаряжения дали вечное перо, бензиновую зажигалку, одеяло из шерсти мерзота и палку — копалку. На прощание сказала родня хором: