Ника Созонова - Сказ о пути

— Они счастливы, — спокойно возразил ей Покровитель. — Им хорошо. Иначе они бы не улыбались. Но если ты, самонадеянная и глупая девочка, так уверена в обратном, убей меня! Прямо сейчас. Я не буду защищаться, не позову слуг. Перережь мне горло или вонзи нож в сердце — и целая страна проклянет тебя. Ведь я — Защитник, Благодетель, Покровитель.

Он пристально смотрел на нее, и в глазах-медузах впервые затеплилось выражение — насмешливое и торжествующее.

Дийк шагнул вперед, загораживая девочку собой.

— Мы уходим. Я не хочу ни осуждать, ни оправдывать тебя. Скажу одно: я рад, что этот мир — не мой мир. Нас никто не задержит?

— Конечно же, нет! — Складки у пухлых губ разгладились, и он снова был — воплощенное благодушие. — Мне очень жаль, что вы не хотите со мной пообедать и продолжить наше общение за столом. И еще жаль, что вы оказались скучнее, чем я о вас думал. От гостей из иных миров я ждал другого! Увы. Я знаю, что для того чтобы уйти, вам требуется лишь одиночество. Посему — прощайте!

Покровитель развернулся и вышел, оставив их наедине с улыбающимися человеческими оболочками.

— Нам все же следовало бы убить его! — Наки досадливо вздохнула, наблюдая, как Дийк чертит на узорном паркете меловой круг. — Стало бы чище.

— Ты уверена, что смогла бы? Что-то я сомневаюсь. И потом, кто знает, больше пользы или больше вреда мы принесли бы этим? — философски заметил промир. — И он когда-нибудь умрет, как все смертные. И возможно, отпустит их всех перед своим уходом.

— Как бы не так — отпустит! — Девочка возмущенно фыркнула. — Так и уляжется в могилу с изумрудами на толстой шее.

— Но мы ведь не знаем этого наверняка, верно? Иди же сюда и перестань хмуриться! Впереди нас ждет твой Алуно, твои драконы и бабочки — не стоит забывать об этом…

— Анечка, надеюсь, вы следите за профилактикой пролежней?

— Конечно, Анатолий Семенович!

— А это что? Вот — под правой лопаткой?..

— Ой! Сию минуточку…я сейчас же все сделаю…

Запах. Резкий, въедливый. Чужой…

Женский голос тороплив и подобострастен. Мужской — с благодушными хозяйскими нотками…

— Давно хотела у вас спросить, Анатолий Семенович. Объясните, почему мы — и врачи, и медсестры — все еще возимся с ним? Ведь уже почти год в коме валяется. Ясно же всем, что шансов выкарабкаться никаких. Да и родственников никаких. Первый раз такое встречаю, ей-богу.

— Понимаешь, Анечка, тот человек, что сбил его своей машиной, оказался мало того, что богатым, так еще и альтруистом. Невероятно, но факт! Когда он привез его в нашу клинику, выяснилось, что у пострадавшего нет никаких документов. Шло время, его никто не разыскивал — что с таким возиться? Но благодетель, фактически отправивший беднягу на тот свет, заплатил хорошие деньги, чтобы его не отключали от аппаратуры жизнеобеспечения. Мало того, сам приезжает время от времени, чтобы лично проследить, как мы тут за его подопечным ухаживаем.

— Да уж. Странные встречаются на свете люди…

— И не говори, Анечка.

— И что за несправедливолсть такая: лучше б он мне эти деньги отвалил — на мое живое цветущее тело и его здоровые потребности. А не на овощ безжизненный, который и спасибо-то ему никогда не скажет!

— Ой, цветущее, Анечка… Прям сил никаких нет.

— Анатоль… Анатолий Семенович, ну не здесь же! А зайдет кто?..

— Да кому сюда заходить? Тише… тише… мы по-быстрому…

Здесь было хорошо. Они лишь пару минут находились в новом мире, а Дийк шестым чувством уже понял, что здесь удастся отдохнуть — во всех смыслах. А может, они наконец-то нашли то, что так долго искали?..

Город не город, селение не селение, но подобного места он еще не встречал. Дома — изящные и красивые, каждый не похож на соседний, каждый — изысканное творение зодчества. Сады за живыми изгородями, горбатый мостик через ручей, веселые дорожки, посыпанные разноцветным песком… Люди за изгородями и те, что попадались навстречу, выглядели счастливыми. Нет, они не улыбались поголовно, как фарфоровые болванчики, но глаза их смеялись и тихое довольство сказывалось в каждом жесте и звуке голоса, когда они приветствовали незнакомых странников. Легкие, не стесняющие движений одежды всех оттенков лилового окутывали их тела. И это было немного странно: дома и сады поражали разнообразием, одежда же была одинаковой по цвету для всех.

— Здесь пахнет весной. Вечной весной…

Оглянувшись на реплику Наки, промир увидел, что она смеется. Беззаботно, по-детски — не губами и горлом, но кончиками ресниц, взмахами рук, волосами.