Роберт Говард - Час дракона (Конан-варвар)

В ответ на это Гайдрайт вновь запрокинул голову и разразился зловещим смехом.

- А теперь посмотри и ты, черный дьявол!

И его ладонь вынула из складок накидки какой-то предмет, искрящийся на солнце золотым пульсирующим сиянием, придавшим лицу Ксалтотуна трупную бледность.

При виде этого предмета археронец закричал, словно его резали

ножом:

- Сердце! Сердце Арумана!

- Да! Единственная сила, превосходящая твою!

Ксалтотун прямо на глазах стал горбиться и стариться. В бороде его неожиданно блеснула седина, а на голове показалась лысина.

- Сердце! - прохрипел он. - Они украли его! Мерзавцы! Подонки!

Гайдрайт покачал головой.

- Нет, это сделал не я! Оно вернулось из дальней дороги, с юга. Но теперь, когда оно в моих руках, мне не страшны твои черные чары. Как оно вернуло тебе жизнь, так оно вернет тебя и в бездны ада, во Тьму, откуда ты был призван. Ты отправишься в свой Архерон по дороге молчания. Мрачная империя, так и не воскрешенная тобой, останется навсегда лишь страшной легендой. Конан вновь займет свой трон. А Сердце Арумана вернется в подземное святилище, чтобы гореть еще тысячи лет, как символ могущества Акулонии!

Страшно завыв, Ксалтотун с занесенным стилетом бросился бежать вокруг алтаря, чтобы настичь своего противника, но неожиданно откуда-то: быть может, с неба, а может - с горящего в ладони жреца огромного драгоценного камня, - к нему метнулся сноп искрящегося ослепительного света. Он ударил Ксалтотуна прямо в грудь, и горы эхом повторили отзвук этого удара. Чернокнижник из Архерона рухнул на землю, словно сраженный молнией, но прежде, чем он коснулся травы, с ним произошла поразительная перемена. У алтаря упал не только что убитый человек, а скорченная мумия: коричневый, иссохший, трудноузнаваемый труп, распростертый среди гниющих бинтов.

Старая Тесса с отвращением взглянула на него.

- Он не был живым человеком, - произнесла она. Сердце Арумана лишь придало ему видимость жизни, которая сейчас вновь его оставила. Я всегда видела в нем лишь мумию...

Гайдрайт наклонился над алтарем, чтобы освободить бледную испуганную девушку, когда из-за кустов показалась повозка Ксалтотуна, запряженная все теми же необыкновенными лошадьми. Она беззвучно подъехала к Алтарю и остановилась рядом с лежащими в траве иссохшими останками чернокнижника.

Гайдрайт поднял прах Ксалтотуна и положил его в повозку. Кони тотчас же развернулись и самостоятельно поехали вниз по склону, направляясь куда-то на юг. А Гайдрайт, Тесса и волк стали молча смотреть им вслед, наблюдая, как они начали свою долгую дорогу в забытый Архерон, расположенный где-то на зыбкой границе человеческого зрения...

- 121

* * *

Амальрик даже приподнялся в седле, рассмотрев скачущего во весь опор и размахивающего над головой окровавленным штандартом всадника. А потом какое-то предчувствие заставило его оглянуться на холм, названный Королевским Алтарем. Рот его от удивления раскрылся. Возглас удивления прокатился и по всей долине - от самой вершины этой возвышенности в небо поднялся луч ослепительного света, роняющего золотистые искры, чтобы где-то там, в бездонной вышине зажечь сияние, на мгновение затмившее солнце.

- Это не похоже на сигнал Ксалтотуна! - зарычал барон.

- Нет! - неожиданно вскрикнул Тараскуз. - Это сигнал для акулонцев! Смотри!

Рука его потянулась по направлению к противнику, неподвижные шеренги которого дрогнули и пошли вперед, наполняя долину глухим ревом.

- Ксалтотун опять подвел нас! - заорал Амальрик. - И Валериус тоже! Мы в ловушке! Будь он проклят, поганый археронец! Это он нас сюда завел! Труби сигнал к отходу!

- Поздно! - взвыл Тараскуз. - Смотри!

Лес копий в горной части долины наклонился вперед. Шеренги гундерийцев, словно скорлупа, расступились в стороны. А из-за них, гремя, как ураган, рванулись в бой рыцари Акулонии.

И удару этой лавины уже ничего не могло противостоять. Стрелы немедийских арбалетчиков отскакивали от рыцарских щитов или застревали в них, высекая искры. Гремя копытами, под шелест пиорушей и воинственный рев акулонская конница рассекла смешавшиеся ряды немедийской пехоты и, как лавина, хлынула в долину.

Амальрик немедленно дал сигнал к контратаке, и немедийцы начали упорное сопротивление, пытаясь поражать коней пиками и острогами. И какое-то мгновение казалось, что они смогут устоять на месте. Но кони немедийских рыцарей устали и с трудом поднимались вверх. Зато акулонцы до этого не сделали ни одного удара. И теперь они, словно шквал, неслись вперед, в щепки разметывая шеренги неприятеля и обращая его в бегство.