Татьяна Грай - Сайт фараона

Ворона попятилась и оглушительно каркнула, но не улетела.

Максим, вздрогнув от неожиданности, вернулся к реальности и вяло улыбнулся.

- Ворона-полуночница... надо же! Странное существо. Иди отсюда, сказали же тебе! - Он махнул на ворону бумажной салфеткой, и птица обиженно удрала.

- Уж на что мне в жизни везет, так это на странные существа, старательно-грустным тоном произнесла старуха, и Максим уловил в этой старательности нечто прямо противоположное... старуха явно гордилась тем, что странные существа находили привлекательным ее общество.

- Не расскажете о каком-нибудь из них? - осторожно спросил он. Кто его знает, как старуха отнесется к посягательству на ее личную жизнь... но старуха отнеслась благожелательно.

- Почему бы и нет? - она пожала сухоньким плечом. - Вот только не уверена, что это действительно может быть кому-то интересно...

- Мне интересно, - заверил ее Максим. - И даже очень.

Он не лгал, и старуха это поняла.

- Ну... например, - завела она тоном бабки-сказочницы (правда, с этим тоном совсем не сочетался лексический строй старухиной речи), - однажды, давным-давно, у меня была кошка, которая патологически любила жареную картошку и соленые огурцы. Хорошо еще, водки к ним не требовала... И эта страсть в конце концов привела ее к трагической гибели...

Максим почему-то вдруг представил, как кошка, гонимая желанием испробовать жареной картошки, прыгает в огромную сковорчащую сковороду... но он ошибся.

- ...я тогда жила далеко отсюда, да и времена были другие... к тому же я была до глупости молода... В общем, я совершенно не понимала, что несчастное животное не в силах справиться с собой, и решила кошку перевоспитать. И несмотря на то, что сама с точно такой же страстью любила оба упомянутые блюда, я распорядилась несколько дней не подавать к столу ни того, ни другого... более того, я запретила жарить картошку на кухне, для прислуги, и лично проследила за тем, чтобы там не осталось ни одного соленого огурца! Вы можете представить себе подобную глупость и жестокость? Но именно такой была я в те годы! Н-да... И вот, представьте... то есть сначала необходимо упомянуть о том, что неподалеку от дома, в котором я тогда обитала, находилась большая лавка, в которой торговали всякой всячиной... и в том числе солеными огурцами. В общем, кошка, лишенная предметов своего обожания, отправилась на поиски гастрономического утешения страдающей души... и в результате утонула в бочке с огурцами. А поскольку все в округе знали, чье это животное... она была довольно заметным созданием, редкой породы... мне пришлось заплатить за испорченный продукт. Впрочем, я крепко подозреваю, что негодяй-купец позже все-таки продал эти огурцы.

Максим покачал головой, не зная, смеяться или выразить соболезнование... ему хотелось сделать и то, и другое. И вдруг замер, соображая и подсчитывая. Негодяй-купец... лавка... прислуга...

- Простите, Нина Петровна, а в каком году случилось это печальное событие, если не секрет?

- Какие тут могут быть секреты? - удивилась старуха. - В шестнадцатом, за год до того дурацкого социального катаклизма.

- Э-э... - проблеял Максим, всматриваясь в старуху, - э-э... сколько же вам тогда было лет?

- Тогда - двадцать пять. Я уже давным-давно была замужем и имела семилетнюю дочь. Понимаю, вы пытаетесь сосчитать. Не трудитесь. Сейчас мне сто десять. И я этим горжусь.

- Да уж, - вырвалось у него, - я бы тоже гордился... в жизни бы не подумал! Я-то гадал, есть ли вам семьдесят...

- Было в свое время, - кивнула старуха. - Но давненько уже.

Наверное, он удивился гораздо сильнее, чем это позволительно (а что вообще значит это выражение - "позволительно"? Кто позволяет или не позволяет нам удивляться, смеяться, плакать?), но ничего не мог с собой поделать. Невероятно, думал он, не-ве-ро-ятно... разговор как-то сам собой иссяк, старуха прогнала его из кухни и принялась мыть драгоценный фарфор... он ушел в свою комнату и сел возле письменного стола, придвинув стул поближе и положив перед собой вытянутые руки. Он бездумно рассматривал собственные ладони и все размышлял о том, до чего же невероятная старуха эта Нина Петровна. Сто десять? Черт побери, да за ней половине сорокалетних не угнаться... а откуда он это знает? С того момента, как началась его новая жизнь, у него не было возможности наблюдать за большим количеством людей и сравнивать их между собой... но он уверен в своем выводе... Может быть, он все-таки занимался психологией? Такая идея у него уже мелькала. Но он отбросил ее как необоснованную...