Татьяна Грай - Сайт фараона

- Она танцует для себя...

- Нет, - возразила старуха, - она танцует для моей дуры.

- Не понял? - Максим вопросительно посмотрел на хозяйку.

- Для мадам Софьи Львовны, неужели не ясно? Это единственное существо, нашедшее общий язык с безумной Настасьей.

Ошеломленный Максим задумался, пытаясь усвоить новую информацию. Но ведь он и в самом деле видел это, видел собственными глазами... безумная балерина танцует... кошка сидит неподвижно, серьезно и внимательно следя за пируэтами... черт, бред какой-то...

- Н-да, - пробормотал он и решил поискать более доступную для его сознания тему. - А вы сами давно здесь живете?

- О, да! Я родилась в этом городе. Потом, конечно, уезжала... а еще потом вернулась. Впрочем, это никому не интересно.

На неширокий белый подоконник распахнутого, как всегда, окна кухни вдруг шумно и стремительно приземлилась толстая черная ворона. Максим решил, что это странно - ночь на дворе, птицы в это время спят... ну, может быть, данная конкретная ворона страдает бессонницей? Или просто такой уродилась... непохожей на других?.. Почему бы птице не обладать особой, ярко выраженной индивидуальностью?..

Старуха тем временем спокойно протянула руку и положила перед птицей ломтик хлеба. Ворона наклонила голову вправо, потом влево, умильно заглянула старухе в глаза, схватила хлеб и, с треском расправив крылья, исчезла в темноте. Максим сбился с мысли, совершенно забыл, о чем они с хозяйкой говорили до момента появления черной гостьи, и озадаченно уставился в тарелку, не зная, что бы сказать такое умное и оригинальное. Старуха вывела его из затруднения, сама начав новую тему.

- Вас никогда не раздражают люди?

- Э-э... - совершенно растерялся он, - в каком смысле - раздражают? Какие именно люди?

- Да всякие! - величественно взмахнула рыбным ножом старуха. Вообще - люди.

- Право, не знаю... - Он и в самом деле не знал. С того момента, как началась его новая жизнь, лишенная воспоминаний, он видел не так уж много людей... и они его ничуть не раздражали. Скорее наоборот - они его очаровывали и заставляли удивляться сложности и непонятности человеческой натуры.

- Вас не доводит до бешенства человеческая глупость? Неужели вам никогда не приходилось сталкиваться, например, вот с такой ситуёвиной: вы говорите, что-то объясняете, лезете из кожи вон - а человек вас вроде бы даже и не слышит! Ни слова не слышит и не понимает! И это при том, что явно слушает! Внимательно! Бывало?

- Не знаю... - растерянно ответил он, пытаясь отвлечься от поразившего его словечка "ситуёвина" (уж очень это было неожиданно услышать такое от старухи... впрочем, наверное, ничего неожиданного тут как раз и нет...) - Не помню. Но... мне кажется...

...Нет, это просто невыносимо, сколько раз можно повторять одно и то же... она что, глухая? Ведь речь идет о самых простых вещах, даже примитивных... он ведь совсем не предлагает ей углубиться в метафизические пучины голых абстракций... ну почему она так глупа...

- ...мне кажется, сталкивался.

- Вам кажется? - демонстративно изогнула бровь старуха. - И как?

- Так себе, - признался он. - Да, вы правы... если человек вас не слышит - это ужасно. А, собственно... я не понял, к чему вы это?

- К тому, что общаться с не слышащими вас людьми невозможно. И хочется убежать от них куда-нибудь подальше... спрятаться, сделать вид, что вас вообще нет на свете.

Он молча уставился на старуху, даже не пытаясь сказать что-то в ответ. Да ответа и не требовалось. Неужели эта невероятная старуха так же, как фантастическая Лиза, поняла: он лишился воспоминаний... и хочет помочь ему, ищет объяснение случившемуся?

А если он и в самом деле забыл все по собственному желанию?

Может быть, в какой-то момент его жизнь стала настолько невыносимой, что сознание отказалось ее воспринимать и ушло в глухую защиту? И сделало вид, что его вообще нет на свете?

Он не заметил, как доел стерлядь и как перед ним оказался кусок пирога с вишнями и большая чашка с черным растворимым кофе. И стопочка водки. Он машинально выпил водку и подцепил вилкой вишенку. Старуха молчала, не мешая ему думать, и краем сознания он оценил это.

Но до какой же степени умопомрачения нужно довести человека, чтобы он сам захотел забыть всю свою жизнь?

Нет, нет...

Снова зашумели крылья - и давешняя ворона брякнулась на подоконник, поскользнулась и едва не свалилась на стол. Старуха сердито махнула на птицу рукой и потребовала:

- Исчезни, любезная! Будет с тебя! Спать отправляйся!