Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

В этот день во дворце почти не попадалось сколько-нибудь важных особ. Король Сайрен Станд объявил, что отменяет на сегодня все аудиенции. Напрасно те, кто потерял во время ночного землетрясения ребенка или кров, взывал в приемной дворца о вспомоществовании - им пришлось отправиться обратно ни с чем. Не видели во дворце и борлиенского короля. Не видели и юной принцессы.

В середине дня отряд дюжих олдорандских гвардейцев арестовал короля ЯндолАнганола.

Солдаты окружили его, едва он спустился по лестнице из своих покоев. Он пытался оказать сопротивление, но его подняли в воздух и отнесли в дворцовую темницу. Солдаты спустили его в каменный мешок, и, упав на холодный пол, он не сразу пришел в себя.

Несколько минут он лежал на полу, задыхаясь от ярости, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.

– Юлий, Юлий, - твердил он без конца. - Они снова просчитались - им не удалось своей жестокой выходкой вывести меня из терпения, я все еще сохранил трезвость рассудка и могу предчувствовать опасность… Я все вижу и все понимаю… все понимаю…

Несколько минут полежав молча, он продолжал:

– Я был слишком самоуверенным. Отсюда постоянные ошибки, которые преследовали меня. Я считал, что могу управлять обстоятельствами, верил, что все держу в своих руках…

Полежав еще немного, он наконец с трудом поднялся и беспомощно огляделся по сторонам. Скамья у стены служила одновременно и нарами. Из маленького окна высоко под потолком сочился свет. В углу стояла кадка, в которую, очевидно, можно было справлять нужду. Опустившись на скамью, он задумался, вспомнив о том, как много лет подряд держал в заточении своего отца.

Довольно скоро он пал духом еще сильнее и принялся думать о Милуе Тал.

– Сайрен Станд, если с ее головы упадет хотя бы волос, ты заплатишь мне, слизняк…

Сказав это, король резко выпрямился и сел ровнее. Заставив себя успокоиться, он прислонился к стене камеры, влажной от стекающих по ней испарений. Но, не выдержав и минуты, с рычанием вскочил на ноги и принялся мерить свою темницу шагами, вперед и назад, вправо и влево, от двери к стене и обратно.

Остановился он, только когда услышал, как под чьими-то ногами скрипят камешки на винтовой лестнице. В скважине заскрежетал ключ, и в темницу вошли несколько облаченных в черное священников в сопровождении двух вооруженных стражников. Когда один из священников поклонился, король Орел узнал в нем скучноликого советника короля Сайрена, Криспана Морну.

– По какому праву я, король дружественной страны, гость в этом дворце, заключен в темницу?

– Я пришел к вам сообщить, что вы обвиняетесь в убийстве и завтра на восходе Беталикса будете по этому обвинению подвергнуты пытке перед церковным советом королевского двора.

Загробный глас черного священника стих. Потом он тихо добавил:

– Приготовьтесь.

Король ЯндолАнганол взорвался от ярости.

– В убийстве? В убийстве? И это вы собираетесь обвинить меня в убийстве, вы, кучка презренных преступников? Что за новая подлость? И кого я убил на этот раз?

Острия копий уперлись ему в грудь.

– Вы обвиняетесь в убийстве принцессы Симоды Тал, старшей дочери короля Олдорандо Сайрена Станда.

Еще раз поклонившись королю, священник удалился.

Словно громом пораженный, король замер, молча уставившись на закрытую дверь.

Его орлиный взор не мигая буравил широкие доски двери, словно обладатель этого взора присягнул, что ни разу не моргнет, и твердо вознамерился держать слово до тех пор, пока не окажется на свободе.

Всю ночь король пролежал на кровати без сна почти в полной неподвижности. Силы бушевали внутри него, скрытые от внешнего мира, сворачиваясь и свиваясь как пружины. Его глаза отлично приспособились к темноте, и он готов был броситься на любого, кто посмеет подкрасться к нему тайком.

Но никто не пришел. Никто не принес ни пищи, ни воды. В середине ночи земля слабо дрогнула - так слабо, что причиной тому могло быть и землетрясение, и отдаленный взрыв или залп пушек; от сотрясения из щелей меж камнями посыпался какой-то прах и известковая пыль. Больше ничего примечательного за всю ночь не случилось. Никто не пришел навестить короля ЯндолАнганола, даже ни одна крыса носа не высунула.

Когда наконец сквозь окошко наверху в его темницу проник первый бледный утренний свет, он поднялся и прогулялся к отхожему месту. Присев на корточки и ухватившись пальцами за выщербину между двумя камнями, пробитую узниками, томившимися тут до него, он с тоской смотрел на занимающийся в окошке рассвет. Облегчившись, он встал на кровать и некоторое время смотрел вверх, на свет, подставляя лицо веющему снаружи свежему ветерку.