Г Грановская - Последний рейс

- Н-не скажете, какой это автобус, куда едем?

Девушка подняла голову, взглянула холодно и безучастно. От ее взгляда Бутейкину сделалось не по себе, но, как всякий моряк, он решил не отступать и задал свой вопрос, внутренне подобравшись, в третий раз.

- Разве вы не знаете? - спросила она, почти не разжимая губ, ярко, вызывающе накрашенных.

Был какой-то диссонанс в ее облике. Ясные глаза были обведены карандашом, веки блестели от перламутра синих теней, искусственный румянец рдел на скулах - грим был чрезвычайно праздничным, как и прическа с цветами, как неуместно нарядное платье... Разве в таком платье садятся в автобус? Явно сбежала с какого-то вечера... одна в такую-то пору! Ясное дело, эта старая карга рядом не может быть ей ни подругой, ни матерью... Бутейкин расправил плечи и крепче вцепился в поручень, соображая, что бы еще такое спросить, чтобы завязался разговор, а там, глядишь, и знакомство. И не нашел ничего лучше, чем узнать, который час.

Девушка снова подняла на него глаза и что-то промелькнуло в них... Ага, вроде бы клюнула.

- Вы спросили... который час?

- Вот именно, - Бутейкин постарался принять как можно более непринужденный вид. - Сколько там, на ваших часиках? Мои что-то барахлят...

Девушка посмотрела на свои часы, мельком, и - как она только разглядела на них стрелки в таком сумраке? - ответила:

- Десять минут шестого.

- Утра? - не поверил Бутейкин.

- Вечера.

Отвязаться хочет, понял Бутейкин. Или шутит? На всякий случай забросил еще один пробный камешек:

- На вечер как будто не похоже. - Он кивнул на окно. - Слишком мрачно для шести вечера, а? Скорее всего, ваши часики, как и мои, барахлят. Или стоят...

- Стоят, - как-то механически повторила девушка. - Они всегда теперь стоят. Так же как и ваши.

- Хотите, привезу вам новые? Японские. Исключительная точность и четверть века гарантии. Умеют делать.

Девушка слушала его, широко раскрыв глаза. На лице ее стала проступать тревога. Что-то у него не в порядке? Бутейкин, вцепившись одной рукой в поручень, другой попытался привести в порядок волосы, мимоходом прошелся пальцами по усам. Эти действия потребовали усилий, так как он едва держался на ногах. Сесть бы, сесть. И лучше рядом с этой...

- Как вас зовут? - спросил, хватаясь рукой за воздух в поисках опоры.

- Ваши часы... идут? - Девушка завороженно смотрела на его левую руку, крепко сжимавшую прямо перед ней поручень переднего сиденья.

- Разумеется. Просто у меня что-то с глазами... Возможно, я ослеп... слепну от того, что вижу вас, - галантно начал Бутейкин, чувствуя в то же время, что если он сейчас, сию минуту, не сядет, так удачно начатое знакомство может обернуться конфузом.

- Как вы попали сюда? - спросила девушка, пристально глядя на него.

- Как я мог попасть? Сел на остановке, - он сделал шаг назад, схватился за стояк у входа и почувствовал некоторое облегчение. Главное - держать равновесие. Равновесие, вот что главное.

- В этот автобус нельзя сесть на остановке.

- Но я-то сел? Ну, не сел пока... - Бутейкин оглянулся. - Мест вот нет. А сесть мне очень хочется, если говорить честно.

- Ваши часы идут, - сказала девушка. - Значит, у вас есть шанс. Вам надо выйти... уйти отсюда. И поскорее, пока двигаются стрелки ваших часов. Сделайте это немедленно, ваши часы останавливаются, секундная стрелка уже замедляет ход... поторопитесь, если можете.

- Что за чушь! Почему я должен выйти, да еще на ходу? Автобус-то не останавливается! И вообще, куда мы катим? Почему не объявляют остановок, черт возьми! Какая следующая?

- Остановки по требованию... Я не понимаю, как вы попали сюда, но ваши часы идут - вам надо немедленно выйти. Пока идут ваши часы - вы живы. А этот автобус... он развозит... если хотите, тени.

Бутейкин почувствовал, что трезвеет резко, внезапно.

- Какие тени, - грубо спросил он. - Это вы, что ли, тень?

- Все, кто сидит в этом автобусе - едут _сниться_. Они будут сниться в эту ночь тем, кто их когда-то знал. Некоторые едут в этом автобусе раз в году, другие чаще... я езжу каждую ночь, почти каждую ночь...

- И кому же снитесь вы? - Бутейкин старался говорить насмешливо, но голос у него отчего-то дрогнул и "вы" он произнес почти шепотом. Но девушка расслышала.

- Мужу, - ответила она. - Он убил меня в первую ночь после свадьбы. Перепил, приревновал, знаете, это бывает. Выбросил с девятого этажа... я даже не успела раздеться, снять это платье. Он очень любил меня - и я снюсь ему почти каждую ночь.

- Значит... я тоже... снюсь?

- Я не знаю. Ваши часы идут, нет, смотрите... они останавливаются!