Михаил Грешнов - Чайки с берегов Тихого океана

- Выпущу.

Борька спрашивал:

- Где их дом, далеко?

- Приходи перед сном, расскажу.

Вечером Борис забрался в кровать раньше меня.

- Набегался? - Я прилег рядом с ним.

- Вижу сон, - ответил мальчишка.

- Ты же не спишь, - засмеялся я.

- Все равно вижу.

- Что видишь?

- Море.

- Море?

- Синее бурное море.

В полусвете, падавшем из окна, я заметил, что мальчишка лежит, сомкнув веки, и на лице его такое выражение, будто он хочет что-то поймать.

- Почему у тебя такое лицо? - спросил я.

- Не мешай!.. - прошептал Борис.

- Чему? - так же шепотом спросил я.

- Ловить рыбу.

Я молча глядел на сына.

- Поймал! - заорал вдруг Борька, сцепив пальцы. Открыл глаза, поглядел на руки:

- Куда она делась?

- Кто?

- Рыба!

Я опять засмеялся, а Борька сказал:

- Море уходит из глаз. - И прибавил: - Хочу туда!

Что-то убедительное - не фантазия - было в словах мальчишки. Я попросил:

- Расскажи по порядку.

- Лежу, - заговорил Борька, - жду тебя. Ты долго не приходил, у меня начали закрываться глаза. Я сначала боролся, раскрывал их даже пальцами, а потом мне показалось, что я слышу шум. Прислушался и забыл, что надо раскрывать глаза. И тут я увидел море. Близко - летел над ним. Волны шумели. Было все как в кино. Белые гребешки, брызги. Да я... папа, я и сейчас вижу море. Подожди, - Борька закрыл глаза ладонями. - Так лучше, - сказал он. Море опять пришло. Такое же...

По мере того как Борька рассказывал, перед моими глазами тоже возникло море.

- Брызги так и летят!

Брызги летели.

- Но тогда я увидел рыбу, кинулся к ней, - продолжал Борька.

В воде светлыми лезвиями скользили рыбы.

- Вот они!

Рыбы шли косяком.

- Ой сколько! Счас!.. - Борис поднял руки, растопырил пальцы. - Счас, папа...

Море метнулось нам обоим в глаза. Мелькнула рыба. Борис выкинул руки вперед.

- Промахнулся!.. - жалобно сказал он. И тут же воскликнул: - Пароход!

По волнам рядом проходил пароход. Большие белые буквы блестели на освещенном борту.

- Что написано? Что написано?.. - шептал Борька.

- "Охотск".

- Так ты видишь?

- Вижу.

Борька повернулся ко мне, я тоже раскрыл глаза.

- "Охотск", - сказал Борька. - Бо-ольшой!

В клетке, растревоженные нами, беспокоились птицы. Больше море не появлялось, хотя Борис опять закрыл ладонями глаза и ждал продолжения сна. Сон его не удивил нисколько. Удивил пароход. Меня тоже удивил пароход. Но больше как можно, чтобы двум неепящим людям приснился одинаковый сон?..

Борис тоже опомнился.

- Почему, - спросил он, - нам обоим приснился "Охотск"? Ты видел, пап, там матросы и капитан. Какой большой! - опять воскликнул малыш. - Так и режет воду, и режет! Кино!.. А если, пап, пароход этот на самом деле? И матросы и капитан? А в каком это море, в нашем или в заграничном?

Я молчал. Меня волновали те же вопросы, что и мальчишку.

- В каком? - допытывался Борис.

Минуту он помолчал.

- Что ты еще заметил на пароходе? - спросил. - А рыба? Совсем живая! Я схватил ее, папа, а в руках ничего!

Борька вертел растопыренными пальцами у глаз.

- Живой сон какой-то, - закончил малыш. - Всe в нем живое... Я к тебе еще приду завтра, ладно? Может, еще увидим...

Я отослал мальчишку спать. Но сам не мог заснуть до утра.

Сон, если это сон, не давал мне покоя. Мало того, что он приснился нам обоим, сыну и мне. Такие сны приходили ко мне все лето. В чем здесь причина?

Борька стал приходить каждый вечер. Всякий раз мы видели море. Стали жить им и бредить. Наступал день - ждали вечера. День тянулся, тянулся...

Незаметно для себя я стал задерживаться дома, на работе мне было невмоготу. Борис перестал гонять на реке, вертелся рядом.

- Пап, а как это? - спрашивал. - Что будет еще?

Дом был заполнен ожиданием, разговорами:

- Вот бы увидеть кита, пап?

Жена наконец заметила:

- Что вы все шепчетесь? И ты, старый, - ко мне, отлынивать от работы начал. Думаешь, я не вижу?..

Не видела она главного. И не хотела видеть. Старшего сына не было - в турпоходе. Какое бы впечатление произвели на него наши сны? А если бы и он тоже?.. Но об этом нельзя помыслить!

- Сумасшедшие! - ругалась жена. - Дела у вас нет, что ли?..

Ничего, однако, не помогало. Сны приходили к нам каждый вечер.

Может, это внушение? Но кто внушает? Откуда?..

- "Охотск", - повторял я уже вслух. - "Охотск"... Вспоминался приезд Леонида. Охотское море, Курилы... Может, я скучаю по нему? Может, его рассказы внушают мне тягу к романтике? Полно! Леониду и мне под пятьдесят. Какая уж тут романтика? Впрочем, за Леонида поручиться нельзя - бросил все, уехал на океан... Но за себя я ручаюсь. Ни Жюль Берн, ни Лондон не волнуют меня так, например, как недовыполненный план по урожаю. Да и не читаю я книги о приключениях. Ленькины книги - другое дело. От них, может быть, сны?..