Когда я закончил рассказ, дядя Вася вздохнул и, не произнося ни слова, потянулся, к телефону.
– Алена, – сказал он, – соедини с Серебровкой.
Тут он выразительно глянул на меня и проворчал, прикрыв трубку ладонью:
– На прежнем месте они все проживают, дорогой товарищ штурман! Конечно, здесь не Тихий океан, здесь и заблудиться можно, опять же и приборов у тебя с собой никаких, не так ли, племяш?
Я молча пожал плечами.
– Что? – громко спросил дядя Вася. – Не отвечает? Нет связи?.. А почему? Обрыв на линии? Уже третий час? Ладно…
Он положил трубку и странно посмотрел на меня.
– Ты когда был там?
– Около двенадцати местного. Примерно без четверти.
– А сейчас ровно два чеса. Поехали!
Волнение и беспокойство, столь явственно проступившие на лице начальника милиции, передались и мне, но реакцию вызвали обратную. Меня вдруг охватила слабость, и я продолжал сидеть. Дядя Вася тряхнул меня за плечо:
– Чего же ты?! Поехали!
За руль он сел сам. Гнал быстро. Скоро мы увидели указатель и свернули на дорогу, ведущую через сосновый лес. Промчали пару лесных километров, выскочили по дороге на обрыв и внизу увидели деревню Серебровку.
А потом все было, как полагается в таких случаях: плачущая от радости бабушка, набежавшие родичи, это самых близких у меня одна бабка Дуня, а дальних – добрая половина деревни. Был и праздничный стол, за которым дядя Вася сидел почетным гостем.
Перед тем как ехать домой, дядя Вася отвел нашу соседку – секретаря сельсовета – в сторону, спросил:
– Что у вас с телефоном, Семеновна?
– Да ничего вроде, Василий Фомич, телефон исправно работает.
– Это сейчас работает… А днем? Я вам звонил, не было связи с Серебровкой.
– И в два телефон в исправности состоял. Помнится, я сама в райисполком звонила. Это уж ты с телефонисток ваших спрашивай.
– Это верно, – поугрюмее, проговорил начальник милиции. – Только какой с них спрос, они больше о женихах мечтают.
С тем он и уехал.
На второй или третий день я перестал думать о странной истории. Помогла этому встреча с Клавой Ачкасовой. В школе я совсем ее не замечал, а теперь подивился: в красавицу преобразилась Клава. Раньше она была просто девчонкой, хоть на мальчишеский взгляд и толковой – не ябеда, хныкать не умела, плавала хорошо. Но все одно – существо не нашего племени. Девчонка… Но теперь я смотрел на отношения полов иными глазами, и было мне по душе, когда баба Дуня сообщила, что «соседская-то Клавдия вернулась с городу после ученья и служит врачихой в Заборье».
…Мы сидели с Клавой в нашей избе у раскрытого окна, и я рассказывал ей все, что знал о медицинской службе в Японии и Австралии. В самый разгар беседы на улице показался велосипедист. Ехал он со средней скоростью, а когда поравнялся с сельсоветом, оторвал от руля правую руку и помахал нам с Клавой.
– Послушай, Клава! – воскликнул я. – Так это же Антон… Он что, тоже здесь отдыхает?
С Антоном мы жили вместе в интернате. В школу он пошел на год раньше меня, потом болел, отстал, и в пятом классе мы сидели уже за одной партой. Не по возрасту сильный, выше любого из нас на голову, Антон был безобиднейшим существом. Трогать его боялись – мог ненароком пришибить задиру, но в игры, боевые мальчишеские игры, Антона принимали с неохотой. Он не умел разозлиться, а какая же война без злости…
Школу Антон закончил с золотой медалью и уехал учиться на физический факультет.
– Что же не сказала ничего о нем? – укорил я Клаву. – Старый корешок ведь в деревню приехал!
– Сказать нечего, Витя… Антон – наша общая печаль.
Клава рассказала мне, что Антон приехал в академический отпуск по болезни. Устроился сельским почтальоном, гоняет на велосипеде. С виду – здоров и работает исправно. Но ведь в физики ладил парень! Год прошел, а возвращаться Антон вроде не собирается. Все считают: перенапрягся Антон…
– А ты, доктор, что думаешь?
– Не верю я в эту болезнь. Светлая у него голова, у Антона. Ты бы посмотрел, какую он лабораторию у себя оборудовал!
– А чего же он мне не объявился? И ты молчала…
– Говорила ему… Просил подождать. Не готов, говорит, к этой встрече, когда смогу, сам приду.
Назавтра была субботе. У Клавы нашлись дела в райцентре, и я, конечно, увязался с нею. В Бакшееве мы навестили Клавиных родственников и остались на концерт, а после него едва успели на последний автобус… Хорошо, что я захватил с собою фонарик. Он нам пригодился, когда двинулись от большака лесом. Медленно брели мы сквозь строй едва угадываемых в темноте сосен. Порой я включал фонарик, луч света выхватывал песчаное полотно дороги.
Читать дальше