Юрий Петухов - ЧУДОВИЩЕ (сборник)

— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — сказал он уже другим тоном.

— Ковыряй, ковыряй, Толя, — доверительно проговорил Сашка на ухо приятелю, — глядишь, скорее развалится один из столпов бюрократии. Мне не жалко.

Говорил он одно, но в глазах стояло неодобрение. И Толик это почувствовал. Друзьями особыми они не были. А теперь, видно, и в приятельских их отношениях трещинка образовалась.

— Ну все, пошел! — Сашка высвободил локоть.

Леночка встретила его укоризненным вопросом:

— Ты где шлындаешь, чучело? Николай Семенович заходил!

— Ну? — не понял Сашка.

— Чего нукаешь? Отпрашиваться у тебя! — Леночка снова запрокинула голову, хвастаясь точеными беленькими зубками. Короче, он в министерство уехал, к концу дня, может, вернется, понял? Просил передать. Ведь ты у нас теперь за главного.

— Вот последнее — точно, я крутой бугор! — отшутился Сашка. — Всех в ежовые!

Выждав полчаса, Сашка записался в "Книгу местных командировок", на ходу оповестил женщин сектора:

— Я на согласование в управление, через часика… нет, к обеду скорее всего буду. Привет!

— Привет, бугорок! — за всех ответила Леночка и помахала рукой.

Сашка успел почти впритык — через минуту институтский «рафик» должен был отъехать. Он курсировал между институтом и министерством постоянно, было и расписание поездок, конечно, но водитель «рафика» не ждал ни минуты, к этому все были давно приучены.

— Дверь плотнее прикройте, — и это было все, что можно услышать от молчаливого водителя.

Тронулись. Сашка сидел с краю, поглядывал в окошко. Никого из близких знакомых в машине не было, и уже за одно это можно было благодарить судьбу. Чиновный люд сидел тихо и степенно, придерживая на коленях портфели и папочки. Маршрут был привычный до тошноты. Так же благообразно и тихо поедут назад. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год все одно и то же.

Прежде это послужило бы Сашке поводом для тоскливых и занудных размышлений, но только не теперь. Сегодня он был полон желания действовать, причем суетливости как раз не было. Поглядывая на занесенные снегом улицы, на голые черные деревья и пустынные к этому часу остановки, Сашка еле заметно улыбался чему-то своему, щурил глаза. Привычной утренней сонливости как не бывало, можно было смело переписываться из разряда «сов» в «жаворонки». "Ну, ну, спешить не будем, подумалось внезапно, — один светлый день в году и у самого отпетого неудачника бывает!"

Сашка первым выскочил из машины, придержал дверь, пока выйдут остальные. Не торопясь раскурил сигарету, несколько раз подряд глубоко затянулся, выпуская дым струйками через ноздри. А когда за последним из приехавших на «рафике» захлопнулась министерская дверь, швырнул окурок в урну и быстрым шагом свернул за угол. До троллейбусной остановки было рукой подать.

Первое, на что он обратил внимание, войдя в магазин, была его собственная перчатка, мирно лежавшая на подоконнике. Смятая и перекрученная, она вызывала жалостливое чувство, как брошенная хозяином собака, — на подоконнике перчатке было неуютно и одиноко. Сашка тут же ликвидировал эту несправедливость и сунул перчатку в карман.

Красноглазый был на своем месте у прилавка. Он внимательно изучал журнал поступлений книгообмена и громко сопел при этом, отдуваясь тяжело время от времени. Продавщица копалась в книгах, перекладывала их с места на место без видимой системы. Столь же фирменная, как и вчера, но не повторяющая в сегодняшнем своем наряде ни единой вчерашней этикетки, она походила на манекен, выставленный в витрине на обозрение.

— Здрасьте, — еле слышно проговорил Сашка, прислоняясь к стене.

Продавщица не ответила. Красноглазый окинул вновь прибывшего клиента мутным взглядом, пробурчал невнятно что-то похожее на: "А-а-а, приперся дебошир, чего еще?" И отвернулся.

Сашка не прореагировал на слова красноглазого. Он просто стоял и в упор смотрел на продавщицу, не говоря ни слова. И на душе у него при этом было спокойно, даже весело немного дескать, вот он я, пришел, а как там будут разворачиваться события, мы с большим интересом и огромнейшим удовольствием поглядим"!

Клиентов почти не было, если не считать робкой женщины в сереньком пальто и сереньком платочке, почтительно выжидавшей, когда фирменная продавщица соблаговолит ею заняться. Красноглазый пыхтел, сопел и косился на Сашку. Он первым заподозрил что-то неладное.

— Что вам? — наконец заметила Сашку продавщица.