Джеймс Баллард - Водный мир

Керанс нашел две кофейные чашечки с позолотой и наполнил их из графина. «Так коротко друг друга знаем, — иронически повторил он про себя. — Будь я проклят, если вообще знаю вас, Странгмен». Носясь по лагунам подобно преступному духу затопленного города, Странгмен был наполовину буканьером, наполовину дьяволом. И все же он играл дополнительную нейроническую роль, где его влияние представлялось едва ли не положительным. В этой роли он как бы держал перед Керансом некое зеркало и тем самым косвенно предостерегал биолога от выбранного им будущего. Именно эта связь и держала их вместе — иначе Керанс давным-давно покинул бы лагуны и двинулся на юг.

— Полагаю, это не отвальная? — спросил он у Странгмена. — Вы нас не покидаете?

— Нет, Керанс, конечно же нет, — замотал головой Странгмен. — Мы еще только-только сюда прибыли. А кроме того, — дальновидно добавил он, — куда нам отправиться? Теперь уже вообще мало чего осталось. Признаться, порой я чувствую себя Флебом из Финикии. Хотя на самом деле это ваша роль, не так ли?

Странгмен продолжал надоедать Керансу, пока тот в конце концов не принял приглашение, затем торжествующе отчалил. Керанс допил оставшийся в графине кофе, а когда начал приходить в себя, раздвинул жалюзи и впустил в гостиную яркое солнце.

Снаружи, в его кресле на веранде, подобно неусыпному стражу сидела белая игуана, разглядывая Керанса каменными глазами и словно ожидая каких-то событий.

Плывя тем вечером по лагуне к колесному пароходу, Керанс размышлял на предмет вероятной природы обещанного Странгменом «сюрприза», надеясь, что это не будет какой-то грубый и изощренный розыгрыш. Усилия, которые Керанс приложил, чтобы побриться и надеть белый смокинг, совсем его утомили.

В лагуне явно предпринимались серьезные приготовления. Плавучая база была поставлена на якорь метрах в пятидесяти от берега — вся в развернутых тентах и разноцветных огнях. Две оставшиеся шаланды последовательно обрабатывали берега, выпроваживая аллигаторов в центральную лагуну.

Указав на крупного каймана, бьющегося в кольце багров, Керанс поинтересовался у Большого Цезаря:

— А что, у нас сегодня в меню жареный аллигатор?

Гигантский горбатый мулат у кормила шаланды с хорошо заученной неопределенностью пожал плечами.

— Странг сегодня готовит зрелище, миста Керанс. Праздник будет что надо. Сами увидите.

Поднявшись с сиденья, Керанс прислонился к капитанскому мостику.

— Скажи, Большой Цезарь, ты давно капитана знаешь?

— Давно, миста Керанс. Лет десять. А может, и двадцать.

— Странный он человек, — продолжил Керанс. — Слишком уж быстро у него настроение меняется. Ты, наверное, это заметил, раз так давно на него работаешь. Порой он меня пугает.

Здоровенный мулат загадочно улыбнулся.

— Тут вы правы, миста Керанс, — отозвался он со смешком. — В самую точку попали.

И в это время, прежде чем Керанс смог продолжить расспросы, с капитанского мостика плавучей базы в их сторону приветственно заревел мегафон.

По мере прибытия гостей Странгмен встречал каждого у сходней. Находясь в прекрасном расположении духа, он был само очарование и любезность, отпуская Беатрисе искусные комплименты по поводу ее внешности. Она облачилась в длинное бальное платье синей парчи, а бирюзовые тени вокруг глаз придавали ей вид экзотической райской птахи. Даже Бодкин ухитрился подстричь бороду и напялить солидный полотняный костюм, а старая креповая повязка у него на шее составляла замену черному галстуку. Вид у него, впрочем, как и у Керанса, был отстраненный и безжизненный. Сразу же после встречи они завели механический разговор на предмет обеда.

Странгмен, однако, этого не замечал — а если и замечал, то был слишком в приподнятом настроении и слишком занят, чтобы обращать внимание. Независимо от его мотивов, он явно пустился во все тяжкие с инсценировкой своего сюрприза. Свежий брезентовый навес, подобно хрустящему белому парусу, развернулся над смотровой палубой — по краям напоминая перевернутый шатер, загнутый вверх, предоставляя максимально полный обзор лагуны. Круглый обеденный стол немалых размеров стоял у поручня, окруженный низкими диванчиками в персидском стиле, со спиральной позолотой и валиками слоновой кости. Стол украшала весьма разнокалиберная, зато сияющая золотая и серебряная обеденная посуда, в основном массивная — к примеру, чаши для ополаскивания рук из золоченой бронзы были размером с добрые раковины.