Джеймс Баллард - Водный мир

Вода оказалась горячее, чем он ожидал. Вместо прохладной бодрящей ванны Керанс оказался в резервуаре, заполненном теплым, клейким желе, что липло к лодыжкам и бедрам подобно зловонным объятиям какого-то гигантского протозойного монстра. Он быстро погрузился по плечи, затем убрал ноги со ступенек и позволил собственному весу медленно тянуть его вниз, в озаренные зеленью глубины, перебирая руками по поручню, и помедлил у отметки двух морских саженей.

Здесь вода была прохладнее, и Керанс удовлетворенно согнул руки и ноги, приспосабливая глаза к бледному свету. Мимо проплыло несколько небольших морских ангелов, тела их сверкали, как серебряные звезды в синем пятне, что простиралось от поверхности до глубины полутора метров — в «небе» света, отраженного от мириад пылинок и частичек цветочной пыльцы. Метрах в двенадцати от него высилась бледная покатая громада планетария — куда массивней и загадочней, нежели то казалось с поверхности, похожая на корму древнего затонувшего лайнера. Некогда отполированная алюминиевая крыша представлялась смутной и тусклой, простые и двустворчатые моллюски липли к узким карнизам, образованным поперечинами свода. Ниже, где купол покоился на квадратной крыше аудитории, лес гигантских фукусов изящно отплывал от своего подножия, некоторые из растений составляли свыше трех метров в длину — изысканные морские призраки, что дружно порхали, словно духи священной Нептуновой рощи.

В шести метрах от дна лестница закончилась, но Керанс теперь уже почти достиг равновесия с водой. Он позволил себе тонуть, пока не ухватился за кончики лестницы над головой, затем отпустил их и заскользил вниз, ко дну озерца — парные антенны воздушного шланга и телефонной линии вились по узкому колодцу света, отраженного взбаламученной водой, вдаль, к серебристому прямоугольному корпусу шаланды.

Отрезанные водой от всех прочих звуков, шумы воздушного насоса и передаваемые наружу ритмы его собственного дыхания ровно барабанили у Керанса в ушах, набирая объем по мере того, как давление воздуха нарастало. Звуки эти, казалось Керансу, гудели вокруг, в темной оливково-зеленой воде, глухо стуча, словно безмерный прибойный пульс, который он слышал в своих сновидениях.

В наушниках проскрипел голос:

— Керанс, это Странгмен. Как там наша всеобщая ласковая матерь? Как обычно, в серых тонах?

— Здесь как дома. Я уже почти добрался до дна. Водолазная клетка стоит у входа.

Керанс по колено погрузился в мягкую пену, что покрывала дно, и обрел равновесие, ухватившись за обросший ракушками фонарный столб. Расслабленной, грациозной походкой высадившегося на Луну космонавта он принялся медленно продвигаться по глубокому осадку, что поднимался от его шагов, напоминая облака потревоженного газа. Справа виднелись смутные бока зданий, очерчивавших тротуар, — наносы ила мягкими дюнами лежали в окнах первого этажа. В промежутках между зданиями склоны достигали шести-семи метров в вышину, и сдерживающие ограждения врезались в них подобно массивным опускным решеткам крепостных ворот. Большинство окон были забиты мусором, обломками мебели и металлических шкафов, кусками половиц, переплетенных фукусом и цефалоподами.

Водолазная клетка медленно покачивалась на своем тросе в полутора метрах от мостовой, к ее полу был свободно привязан набор слесарных ножовок и гаечных ключей. Керанс приблизился ко входу в планетарий, аккуратно ведя за собой шланги и временами слегка наклоняясь, когда они слишком туго натягивались.

Подобная колоссальному подводному храму, белая громада планетария возвышалась перед ним, освещенная яркой водой у поверхности. Стальные заграждения у входа демонтировали предыдущие водолазы, и полукруглая арка дверей, ведущих в фойе, была раскрыта. Керанс включил нашлемный фонарик и вошел. Осторожно вглядываясь в промежутки между колонн и альковы, он медленно поднимался по ступенькам к бельэтажу. Металлические перила и хромированные демонстрационные плиты проржавели, однако весь интерьер планетария, надежно заблокированный заграждениями от растительной и животной жизни лагун, казался совершенно нетронутым — столь же чистым и незапятнанным, что и в тот день, когда рухнули последние дамбы.

Минуя билетную кабинку, Керанс неспешно зашагал по бельэтажу, медля у перил, чтобы разбирать указатели над дверями гардероба, блестящие буквы которых отражали свет. Коридор вел вокруг аудитории, и нашлемный фонарик бросал бледный световой конус в плотную черную воду. В слабой надежде на то, что дамбы будут восстановлены, дирекция планетария смонтировала второе, внутреннее кольцо заграждений вокруг аудитории, надежно запертое посредством поперечин с висячими замками, которые теперь намертво заржавели и превратились в неподвижные перегородки.