Уже виднеются хребты гор.
II
«От этого дерева, — думаю я, карабкаясь вверх, — пахнет ягуаром». Запах тяжелый, удушливый. Шепотом предупреждаю Рамона об опасности. Вот на этом суку, отходящем прямо от корней дерева, и прячется обычно огромная лесная кошка, подстерегающая здесь свои жертвы. Я зажигаю фонарь, и пучок света падает на листву, кору, видны глубокие следы когтей. Взбираюсь еще выше и устраиваюсь в развилке двух ветвей. Вешаю мешок так, чтобы дотянуться до него рукой; в нем патроны, лепешки, буле [6] Буле — оболочка тыквообразного плода. Используется крестьянами для хранения питьевой воды.
. Убедившись, что я устроился надежно, Рамон, а за ним Мариано уходят отыскивать себе место.
Я дышу глубоко, с наслаждением. Издали, из зарослей, доносятся запахи тамписирано и кокоголя, черного и железного дерева. Тропическая сельва, могучая и тревожная, заполняет все мои чувства. Вслушиваюсь в тишину и сливаюсь с ней. Сейчас я — самое опасное животное в этом лесу. Моя винтовка за пять секунд может выплюнуть семь пуль. Я — страж тишины — готов убить каждого, кто ее нарушит. Сознание собственной силы и ловкости успокаивает. Я думаю о первобытных людях, живших на заре человечества. По сравнению со мной доисторический человек был совершенно беззащитен. Но так ли уж беззащитен? Ведь это он в те далекие времена сумел побороть мамонтов, саблезубых тигров и выжить.
Тишина окутывает меня. Она проникает в кровь, сковывает мысль. Я закрываю глаза и погружаюсь в дремоту, судорожно уцепившись за развилку, которая служит мне опорой. Я по-детски улыбаюсь при мысли, что не умею «смотреть внутрь себя», как говорит Рамон. Он повторяет эти слова, когда вытягивается, чтобы заснуть. Уж раз улегся, нужно спать. «Ничего. Давай-ка посмотрим внутрь себя». Так он и привык спать — наполовину дремля, наполовину бодрствуя. Рамон — мой друг. Я люблю его за то, что он смелый и верный человек. Сейчас он тоже на дереве и, слившись с тишиной, наверное, думает обо мне.
Шагах в ста от нас — водопой. Сверху отлично видна небольшая лужица, в которой отражаются звезды. Мы, охотники, расположились так, чтобы охватить ее с севера широким полукругом. Ягуары разломали загон для быков, и мы решили расквитаться с ними. К западу от меня — прогалина. Слева — заливные луга. Сзади — сельва, непроходимая и враждебная.
Ветер усиливается. Он то резко раскачивает ветви, на которых я примостился, то вдруг стихает, словно для того, чтобы послушать тишину, навевающую легкий вкрадчивый сон, заставляющую смыкаться мои отяжелевшие веки. Внезапно я чувствую, что по листве пробежала какая-то дрожь. Быстро определяю, откуда идет шорох, включаю фонарь и вижу две неповторимые бледно-голубые точки. Мне страстно хочется выстрелить, но я сдерживаюсь, выключаю свет и прислушиваюсь к удаляющемуся топоту. Вероятно, большой олень. Потом пробегает еще кто-то, и так без конца. Барсуки, пекари, еноты…
Кто-то подкрадывается ко мне сзади, из леса. Вершины деревьев уже окрашены зарей, и от моего фонаря теперь мало проку. А зверь приближается. Я чувствую, как он по-кошачьи крадется, припадая к земле на каждом шагу. Наконец различаю пятнистую шкуру, скользящую между высокими стволами, прячущуюся за ними. От волнения меня знобит. Когда зверь подходит метров на сорок, я беру его на мушку, но он скрыт кустами, и мне трудно прицелиться. Внезапно зверь оказывается почти подо мной. Он идет к дереву — к своему дереву. На секунду останавливается около ствола и, весь сжавшись, подбирает задние лапы, так что попасть в него почти невозможно. Сейчас он прыгнет на развесистые ветви дерева. Я нажимаю курок. Мы вдвоем будим сельву: я — грохотом выстрела, он — рычанием, полным бессильной ярости. Великолепным прыжком он взвивается вверх; его мощное тело изгибается так, что голова касается задней лапы, а передние бешено колотят в воздухе. В этот миг, с трех метров, я стреляю ему в затылок. Зверь падает, ломая ветви, обезумев от злобы, оттого, что не может схватить своими цепкими лапами какое-нибудь живое существо. В предсмертных судорогах он в последний раз делает когтями отметину на своем дереве, и от этого удара оно все сотрясается. Кажется, что и дерево и я испытали одинаковый ужас. Завтра сюда придет другой такой же зверь, увидит след огромных когтей и удалится, грозно рыча. Он поймет, что здесь был убит его собрат, и в голове зверя будет зреть смутная жажда мести.
Читать дальше