В Глухов: На суше и на море

Я проходил мимо дома судьи, когда на землю опустился вечер. Траурная лента исчезла — мы квиты.

Я — сборщик налогов Федерального финансового управления. Мне платят тридцать четыре песо в месяц, и государство возлагает на мои плечи высокую ответственность: мне доверяют ставить штампы уплаты различных налогов, взимать штрафы и даже принимать небольшие денежные взносы. Кроме того, я должен быть опытным во всяком «прочем»: например, знать архивное дело, разбираться в налогах на ренту, на почтовые отправления, на капитал, на водку, на лес, на пиломатериалы, на соль… помнить декреты и циркуляры, лишь запутывающие все эти законы. Как мне осточертели бюрократы из различных канцелярий! Первое извещение, второе, третье… Плохие показатели! Вот скоты! Я ни с кем из этих чиновников не знаком. Они никогда сюда не приезжают.

Но то, что здесь, все мое: жалюзи на окнах, письменный стол, словом, все. Все, за исключением печати. Печать принадлежит государству. В центре ее можно различить Тенохского орла [12] Тенох — вождь племени, основавшего столицу Мексики. На мексиканском гербе изображен орел, сидящий на кактусе и клюющий змею. — Прим. перев. , севшего на сухой кактус и удерживающего в клюве змею, а внизу веточки лавра и дуба. Эта печать — символ моей должности и власти. За то, что она в моем ведении, меня называют начальником. В моих руках вся полнота бюрократической власти, и я даю почувствовать ее грошовым торговцам, мелким промышленникам и подобным им людям. Чтобы умилостивить меня, они убеждают управление в моем безупречном поведении. Так ведется везде. Тот, кто говорит о сборщике налогов правду, — обречен. Казначейство облагает его большими налогами, запугивает. Жалобщик попадает в порочный круг. Уголовники, политические заключенные могут быть амнистированы, но правдоискатель — никогда. Его обвиняют в нарушении пункта «А» раздела «В», статьи «С», главы «X» закона такого-то, привлекают к следствию. И ему нет спасения. Его допрашивают, с него взимают разные поборы, ему запрещают то-то и то-то, и он в конце концов разоряется. Нужно бежать, менять имя, фамилию. Смерть жалобщика не спасет его семью, ибо долги взыскивают с наследников…

Дремотный полдень в забытом богом приморском городишке. Марево на пустынных улицах. Страстное желание предаться лени, дремать, послав к чертям все постановления.

Взглянув в окно, я заметил, что вверх по улице идет балагур Карлос. В руках у него гитара. Ветерок играет его вьющимися волосами, воротом распахнутой на груди рубахи. Он веракрусец, но чувствует себя здесь как дома. Сначала до меня долетает его баритон, а затем и он — здоровый, смуглый — вваливается в комнату и падает в пальмовое кресло.

Ширится мелодия песни. Чувствую, что моя печаль постепенно уходит все дальше и дальше. Кажется, она остановилась на улице под ослепительным солнцем, подбоченилась, смотрит на меня с вызовом, надеясь вернуться, но потом исчезает бесследно.

Карлос беззаботен. Он — как полевой цветок, берущий от жизни лишь самое необходимое. Он поет, как ребенок, о том, что видит, что чувствует. Песня так же присуща ему, как и запах тела.

— Послушай…

Но Карлос не любит, когда его перебивают. Ловкие пальцы извлекают мелодию, а из горла рвутся алые, трепещущие, как петушиные гребни, слова. Вдруг он замолкает, лукаво смотрит на меня и снова, как одержимый, поет, быстро перебирая струны.

— Послушай…

Но чудесный голос льется широким потоком.

Его веселье захватывает и меня. Куплеты вырываются на улицу и заставляют шушукаться соседей: «Начальник пьян».

Я пытаюсь силой заставить его прекратить пение.

— Замолчи ты, Карлос. Уважай государственное учреждение.

Входит курьер. На затылке болтается соломенная шляпа. Я узнаю от курьера, что кляузник Даниель недоволен решением, которое вынесла хунта, но уже потихоньку развязывает суму — готовит деньги.

Формуляр 1-С-1! Да будь он проклят! Копия расписки… А если все это сжечь, вместо того чтобы посылать в Тепик?.. [13] Тепик — главный город штата Наярит. — Прим. перев.

Мы с Карлосом выходим на улицу. Нас догоняет Перехетес. Он бежит по дороге, преследуемый мальчишками. Его шею и покрытую чесоточными струпьями грудь закрывает ожерелье из звенящих медальонов. У него мания воровать изображения святых. Он хранит их в своей каморке и вешает на шею. Весь сонм святых покоится на его безумном и счастливом сердце. Осторожно проникает он в дома и крадет только святых, и ничего более. Он мог бы равнодушно пройти мимо бриллиантов, не взяв ни одного из них. Когда Перехетес поспешно выскакивает из какого-нибудь дома, люди улыбаются и называют его сумасшедшим. Медальоны — его монополия, и он безмятежно дремлет в полдень в окружении святых. На полу своей хижины он нарисовал звезды, а на стенах — летящих ангелов. И вместо того чтобы сказать: «иду домой», — он убежденно твердит: «иду на небо». Сейчас Перехетес, сопровождаемый мальчишками, куда-то бежит и вскоре скрывается за пристанью.