Сергей Галихин - Последний хранитель вечности

– Ну, как там? – прервал неровный ход его мыслей Иваныч. – Ох, лучше не спрашивай! – выдохнул полковник. – Похоже, натворил Павлуха дел. Да столько, что босиком не обойдешь. – Что, всё так серьёзно?

– Да. Похоже на то. Слушай, Иваныч, а ты в Бога веришь? В чертей там всяких, леших, домовых… и прочую фигню?

– Я деревенский, так что сам понимаешь. Но Бог, думаю, тут ни при чем, это не фигня. А вот про домовых и всякую там нечисть… у меня отец утонул. Говорили, русалки постарались. Бабка рассказывала, когда ей было четырнадцать лет, дом у них загорелся. Она спала в самой дальней комнате. Все повыскакивали на улицу, дом горит, бабы голосят. Они с маленьким братом испугалась, под кровать забрались. Потом, рассказывали, мужики в огонь ходили искать, да где там. Задыхаться, было, начали, дым глаза режет, испугалась до смерти. Вдруг старичок появился. Сам маленький, борода длинная, по полу стелется. Стоит, рукой манит. Сперва думала померещилось, а старичок подошел ближе, руку протягивает. В общем, увёл он их в подпол и исчез там. Дом-то сгорел совсем, обрушился. А они в подполе выжили. После пожара их по крику нашли. – Может, на самом деле, показалось?

– Так подпол в другой комнате был. Как бы они сами дошли, в дыму? А может, и сказка всё это. Не знаю. – Ну ладно, поживём – увидим. – А ты чего спрашивал-то?

– Да так, интересно.

Снег сыпал всю ночь, всё утро и не перестал даже вечером. Сегодня собрались не все. Паша с Колей да полковник с вчерашним Иванычем. В клубе все было по старому. К большому удовольствию Василькова, его не стали донимать вопросами: где пропадал, что делал? Когда расходились, Коля закрыл дверь и рысцой пробежал мимо трёх своих сотоварищей.

– Ты куда так поскакал? – спросил Паша. – Хоккей сегодня, «Спартак» – «Динамо». – Ох, и наколотят наши вашим! – подзадорил полковник. – Не дождёшься! – заявил Колюня, открывая входную дверь, и тотчас пропал за нею. Васильков, Иваныч и дядя Леша неторопливо шагали по тёмному коридору. Из открытой двери кабинета директора доносились звуки радио, в которые, постепенно усиливаясь, вклинивался свисток от кипящего чайника. – Я скажу сторожу, что мы ушли, – вызвался Иваныч и убежал в сторону освещенного дверного проема. – Мы ждём на улице, – крикнул полковник. А на улице всё еще шёл снег. Для прогулок было уже поздно, кругом нидуши. Лукьянов и Васильков стояли перед крыльцом и ждали своего приятеля. – А ты совсем не потерял форму. – сказал полковник, не то, делая комплимент, не то, показывая, что удивлён данным фактом. – Ну!.. Было где потренироваться. Слушай, тебе говорят майора присвоили?

– Еще нет. Завтра, – улыбнулся Лукьянов. – Извините, огоньку не найдётся? – спросил прохожий. – Закуривай, – ответил полковник и крутанул колёсико зажигалки. Пламя вспыхнуло, ровным светом осветив лица. Незнакомец вскользь посмотрел на Пашу, затем на полковника, затянулся и коротко кивнул. – Спасибо, – сказал незнакомец и пошел прочь. – До чего же красиво, – выдохнул Васильков раскинув руки и подняв глаза к небу. Огромные снежинки густой пеленой медленно падали ему на лицо. Было удивительно тихо и совсем не холодно. На пороге школы появился Иваныч. Он легко прыгал по ступенькам, при этом хихикая себе под нос. – Ты чего? – спросил полковник. – Да сторож уже в стельку пьяный – лыка не вяжет. Только зазвонил телефон… он тут же берёт себя в руки и абсолютно трезвым голосом отвечает: «Вахта школы…» Иваныч не договорил. С его лица мгновенно сошла улыбка. – Берегись! – крикнул Иваныч и, прежде чем его товарищи успели посмотреть в ту же сторону, сильно толкнул Пашу. Сугроб был мягким и пушистым. Выстрел словно новогодняя хлопушка прозвучал в ночной тишине глухо и отчетливо, и если бы не вспышка… В два голоса заговорили табельные «Макаровы». В темноте что-то грузно шлёпнулось на снег. Иваныч повалился на правый бок. Его рука продолжала сжимать пистолет. Горячий ствол расплавил снег. Лукьянов быстро освободил рану от одежды и наконец увидел входное отверстие от пули, из которой медленно мочилась черная кровь. – В брюхо, – чуть подняв голову, утверждающе простонал Иваныч. – Значит не выживу. – Вызови врача! – крикнул Лукьянов, направляясь к бездыханному телу стрелка. В голове Василькова беспорядочно бегали мысли. Что делать? Что делать?!

Иваныч неловко улыбнулся и… Глаза его медленно закрылись, мускулы лица расслабились. Всё…

– Я сказал врача! – заорал Лукьянов, вернувшись к раненому. – Господи, почему?! Почему кто-то… Нет, не всё… Как же я смог забыть… – бубнил под нос Васильков.