Дино Динаев - Контракт Султанова

Султанов застыл в панике. Он и предположить не мог, что такой крепкий мужик, как Обанаев, оставшийся в его памяти неким монументальным образованием, способен на такое. Это его потрясло даже больше, чем скопление милиции. Весь этот ажиотаж отступил куда-то вдаль, и остался лишь ползающий в пыли потерявший лицо человек, пачкающий и рвущий свои роскошные брюки, умоляющий. Нет, это не может быть Обанаев, мелькнула спасительная мысль.

Первым очнулся, как и положено по званию Крутохвостов. Генерал обернулся и прокричал сумитам из охраны, которые стояли с остолбенелыми лицами. Видно им никогда не приходилось видеть шефа в таком состоянии.

— Поднимите его, чего застыли как истуканы!

Лишь тогда они опомнились и подошли.

— Взяли, Хамза! — скомандовал один, но Обанаев оттолкнул их руки.

— Уйдите, шакалы! — сказал он, поднимаясь.

Маргулис сверкнула на Султанова своими очечками и ехидно произнесла:

— Я уж думала, что мне повезет, и я вас больше никогда не увижу. Сразу скажу, я была против всего этого. Не вижу особого толка. К сожалению, я тут не командую.

— Вы уже откомандовали свое! — грубо оборвал ее Крутохвостов. — Детей надо было лучше воспитывать! Вытворяют черти что, а милиции потом расхлебывать.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь случилось? — воскликнул Султанов.

— Вам разве еще не сообщили? Вооруженный захват, — пояснил Крутохвостов. — Один школьник достал где-то боевое оружие, ранил охранника и захватил одноклассника в заложники.

— Мышковецкий, — прошептал Султанов.

— Сказали уже? Да, это Мышковецкий. А заложника, которого он грозится убить, зовут…

Обанаев вдруг заскулил почти как настоящая собака и быстро-быстро заводил руками по лицу. Султанову показалось, что он вытирает слезы, пока до него не дошло, что он ногтями раздирает себе кожу на лице. Через секунду Маркел был залит кровью до пояса.

— Врача! — крикнул Крутохвостов. — Уведите его! В камеру посадите! Он только мешает! И людей его отведите за оцепление! Только этих архаровцев мне здесь не хватало!

Гражданских увели. Включая и Маргулис.

— Чем я могу помочь? — спросил Султанов.

— Этот сумасшедший хочет вас видеть, — пояснил Крутохвостов. — Сразу предупреждаю, это может быть опасно. Я тут не стал говорить при гражданских. На самом деле охранник не ранен, а убит наповал. Смертельный выстрел-под основание черепа. Так что вы можете отказаться.

— Я даже не знаю, дело в том, что я никогда не принимал участия в подобных делах, — промямли Паша и сразу столкнулся с неприязненным взглядом генерала.

— Нуда, конечно не сталкивались. Я очень хорошо понимаю вас, — в этих словах сквозило уже неприкрытое презрение. — Я скажу, чтобы вас отвезли обратно.

— Я не отказываюсь! — назло всему сказал Паша.

— Вы уверены? — уточнил генерал. — Подумайте хорошенько. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Не знаете, почему он выбрал именно вас?

Паша рассказал ему о звонке.

— Почему не сообщили раньше? Всего этого можно было избежать!

— Что уже теперь? Скажите, что я должен делать?

— Вам ничего не нужно делать. Постарайтесь уговорить его сдаться. Посмотрите, в каком он состоянии. Если обкурившийся или наколотый, уходите сразу. В таком состоянии они уже ничего не соображают.

— Дайте мне слово, что вы не будете стрелять, пока я с ним буду разговаривать.

— Естественно, не будем. Чтобы не задеть вас.

— Ничего естественного здесь нет. Ваши снайперы могут муху у меня с плеча снять, не то, что попасть в мальчишку рядом со мной. Пообещайте, что такого сценария не будет. Или я не пойду.

Крутохвостов внимательно глянул на него. Взгляд у него теперь изменился на жесткий, прощупывающий. Профессиональный.

— А вы не так просты, как мне докладывали, — сказал генерал. — Уважаю настоящих мужиков.

В это время к нему приблизился офицер в чине майора с мобильным телефоном в руке:

— Товарищ генерал, вас из главка!

Крутохвостов взял трубку, молча выслушал и коротко ответил:

— Так точно! Операция вступила в завершающую стадию, — после чего повернулся к Султанову и сказал. — Я даю вам слово.

Мужчину, занимавшегося экипировкой Султанова, все называли Дед. Прозвище явно преждевременное. Ему вряд ли исполнилось сорок. Несмотря на это, волосы Деда были белыми как январский снег. Одет он был в черную униформу без знаков отличия, навроде той, что носят армейские ремонтники. Дед навесил на Султанова бронежилет, и тот сразу почувствовал себя тягловой лошадью.