Дино Динаев - Контракт Султанова

— По моему своим поведением я никому не давал считать себя законченным неудачником, — он жестом остановил готовые сорваться с ее уст слова. — Я еще бутылки не собираю. Что я перестал быть похожим на мужика, который может сам решить свои проблемы? Мне ваша жалость не нужна! Так что, Дивулина, езжай-ка ты со своим шофером, развлекайся. Вы богатые. У вас свои дела, а уж мы как-нибудь сами разберемся.

Оксана поджала губы. Глаза ее предательски заблестели.

— Знайте, Павел Петрович, вы сейчас незаслуженно обидели меня. Я не имела в виду ничего обидного для вас, а вы меня ни за что оскорбили. Вы это поймете, но будет уже поздно.

Она пошла к машине, а он остался сидеть на лавке, сжав кулаки и делая над собой неимоверные усилия, чтобы не броситься следом и не вымолить прощение. Но как выяснилось, это оказался не самый страшный его грех.

К вечеру у него зверски разболелась голова. Боль была такой силы, что отдавала в подмышку. Сорокина не было с утра. Султанов лежал на единственном диване в пустой квартире и страдал. Ему было жалко себя. Жалеть себя было легко, и для этого не требовалось дополнительных усилий. Естественный процесс. Телефон зазвонил резко, придав новый импульс пульсации боли под мышкой. Султанов со стоном слез с тахты и снял трубку.

— Алло. Сорокина нет.

— Мне нужны вы, Павел Петрович! — раздался в ответ горячечный шепот.

Султанов сразу почувствовал острое желание швырнуть трубку обратно. В последние дни у него было слишком много страстей, чтобы добавлять к ним еще одну.

— Кто это? — спросил он.

— Эдик. Эдик Мышковецкий.

— Мышковецкий? — изумился Султанов. — Как ты узнал этот телефон? Как ты, вообще, меня нашел?

— Жизнь заставила. Во-первых: я хотел попросить у вас прощения. Я ведь соврал на суде.

— Да что ты говоришь? — горько усмехнулся Султанов. — Впрочем, дело прошлое, вернее, оно закрыто. И ты из-за этого звонишь?

— Это очень серьезно. Врать — грех. Бог на небе все видит. К тому же вас уволили из — за меня. Вы остались без работы.

— Я и не знал, что ты такой богобоязненный.

— Не шутите над этим. Грех.

— Так ты действительно верующий? — удивился Султанов.

— А что в этом такое?

— Ничего. Меня удивило, что в наше время еще кто — то по — настоящему верует.

— Вы говорите ужасные вещи.

— Ты это уже показал на суде.

— Я же извинился.

— Да Бог с тобой! Я тебя простил. Что-то еще?

— Нам надо встретиться.

Султанов внутренне напрягся. Первой мыслью была мысль об очередном подвохе. Он еще не забыл угрозы Утюгова, а ведь Машка — шестерка Утюгова.

— Я думаю, нам незачем встречаться. Как говорится, кто старое помянет.

— Это не старое. Это очень важно. Дело идет о жизни — вашей и моей, — он опять сорвался на горячечный бред.

Похоже, мальчик сильно перенервничал. Ох уж эти подростковые проблемы. У них все всегда серьезно.

— Если дело касается Утюгова, то я даже слушать не стану, — предупредил Султанов.

— Да какого Утюгова? — вскричал Эдик. — Вы связались со страшными людьми, Павел Петрович. Вы еще не знаете, на что они способны.

Новая порция боли отвесно вкрутилась в голову Султанова. Он застонал.

— Что с вами? — испуганно спросил Мышковецкий.

— Я себя плохо чувствую. Голова раскалывается.

— Вы вызвали врачей? Ни в коем случае не вызывайте врачей. Тогда приедут ОНИ!

— Кто они?

— Я расскажу вам все при встрече. Когда вы приедете?

Султанов и сам не помнил, с какого момента он твердо решил на встречу не ехать. Может быть, с самого начала разговора. Он подозревал, что возможно Мышковецкий даже назовет какие-то имена, подтолкнувшие его к лжесвидетельству. Ну и что? Ему это надо? Произошедшая история выглядела этаким айсбергом, все самое грозное в котором скрыто под толщей черной воды. Если чуть ворохнуть, то отправит на дно. Такие глыбищи "Титаники" топят. Не только что отставных писателей.

— Эдик, я советую тебе забросить эту историю. Что было, то прошло. Может быть, ты этого не знаешь, но во взрослом мире иногда случаются такие вещи, которые изменить уже никто не в состоянии. Надо просто смириться.

— А грех? — спросил мальчик. — Кто его снимет с души, если не я сам?

— Мне очень трудно с тобой разговаривать, — признался Султанов. — Ты верующий, а я нет. Я уже не знаю, какие привести аргументы, чтобы ты отказался от этой затеи.

— Вы не можете мне так просто отказать! От этого зависят не только наши с вами жизни, но и жизнь многих людей!

— Еще как могу! — в раздражении ответил Султанов. — Я советую тебе забыть о глобальных проблемах и о судьбе всего мира. А вспомнить, что ты еще ребенок, и что сейчас лето. Пойти позагорать и поплавать перед долгой зимой. А сейчас извини, у меня действительно сильно разболелась голова, — он положил трубку, но тотчас раздался новый звонок. — Я знал, что ты не угомонишься! — мстительно произнес он и выдернул штекер.