Дино Динаев - Контракт Султанова

— Маньяки запрещены? — ехидно уточнил Султанов.

— Не бить! Этого не бить! Он живет последние сутки на нашей прекрасной земле, но бить его не рекомендуется.

— Значит, я могу говорить все, что угодно?

— Заклейте ему рот! — Лазарь протянул пластырь.

— Хорошо быть доктором, всегда все под рукой, — успел выпалить Паша до исполнения приказа.

— Всегда остается в памяти последняя фраза, а она у тебя была вполне цивильной, — ухмыльнулся Лазарь. — Ну почему, Паша, ты не мог писать, как все? Дал бы средний уровень, больше от тебя ничего не требовалось. Твоя фантазия тебя погубила! До тебя все были люди как люди. Ты не человек из обоймы. У меня оставалось право на единственный выстрел, и он оказался холостым. Нет, так писать нельзя. Истерик за писательским столом. Учился бы у людей. Вдумчиво пишут, неспешно. Мне Веничка твой черновик показывал. Писал словно пьяный, тарабарщина, куча ошибок, слова все вместе. Неуправляемый словесный понос. Псевдолитературная дизентерия. Так дела не делаются, Паша. Что ты там мычишь? Наверное, хочешь спросить, при чем здесь твои литературные таланты?

Лазарь скрипнул зубами, посмотрел на стену, окна в кабинете не было предусмотрено, потом опять стал сверлить взглядом лицо Султанова, словно не мог от него оторваться, настолько сильная его душила злоба.

— Да потому что, Паша, твои книжки, это моя прямая дорожка к банку Матросова! А ты своей кичливой непохожестью (смотрите, сколько во мне дерьма!) все испортил!

Когда десять лет назад генерал Дивулин нашел сокровища Матросова, он хотел честно передать деньги государству. И обнаружил парадоксальную вещь, государства в его обычном понимании не существовало. Зато обнаружилась куча людей, олигархов, генералов и даже министров, взалкавших наложить на денежки шаловливую ручку.

Безропотно отдавать банк Матросова этой зарвавшейся своре не хотелось. У генерала оставалось в запасе всего несколько часов, чтобы что-то предпринять. Вот он и сыграл с ворюгами игру под названием "Так не доставайся ты никому!"

Банк Матросова не верное словосочетание. Деньги Матросов хранил на десятках депозитов во многих банках практически на всех континентах. Деньгами мог завладеть любой, имевший коды доступа и пароли. Любой гад.

Этого генерал допустить не мог. И положиться ни на кого не мог. Его анонимно предупредили, что "заказали" его коллегам.

Их было четверо. Четверо друзей. Они не были с первого класса вместе, как в кино. Мышковецкий вообще пришел в восьмом. Но по духу это были друзья.

Генерал не стал посвящать в свои скорбные дела только Громова. Пожалел. Не хотел еще одной смерти. Своей решил обойтись.

Мышка был программист от бога. Самоучка, но какой. Не от мира сего, неряшливый, некрасивый, он мог делать с компьютером все. Вот это был секс. Они любили друг друга взаимно.

Получить доступ к номерным счетам в Австралии? При наличии пароля? Считайте, деньги уже ваши! Куда желаете перевести? Куда угодно! Хоть в Сбербанк. Уже завтра директор получит разрыв сердца, увидев авизовки со многими нулями!

Нет, это не годится, понял генерал. Как их легко перевести, так же легко потом отследить. Что же делать?

А ничего делать не надо! Сказал Мышка. Оставить все как есть. Но не все конечно оставить. Счета оставить, но категорию изменить. Были они номерные, станут именные!

— На чье имя?

— На твое, естественно.

— Нельзя, я уже покойник.

— Нельзя шутить такими вещами. Не люблю могильный юмор.

— Какие уж тут шутки? А что если перевести…кому-нибудь? Только где таких безропотных клиентов найти, чтоб туда на самом деле не сунулись?

— Есть такой клиент! — тут как тут предложил Лазарь. — Сто с лишним клиентов. Точнее, 114 пациентов Саразанского диспансера. Можно смело переводить, никуда они в ближайшие годы не денутся. А там глядишь, что-нибудь и изменится.

Так у Всемирного банка появилось 114 новых клиентов. В одночасье все эти сирые и убогие стали миллионерами.

Лазарь как в лужу глядел. Изменилось многое. Ехал генерал с работы, да самую малость не доехал, у поворота нагнал его старый кореш полковник Громов, рукой махнул. Останови. Генерал, возьми дурак, а ведь опытный был, да и остановись. Не успел стекло опустить, а в оконце дуло именного пистолета, который он сам же и вручал. Успел только сказать "Ты!"

Мышковецкий, как творческая личность, спился-скурился. Перед смертью каялся в содеянном, хотя ничего такого ужасного не совершил. Чуял, наверное, что люди из-за него погибли. Сыну проболтался и уволок его на тот свет. Хотя боялся всего могильного, даже юмора. Но какой уж тут юмор.