Джеймс Ганн - Бессмертные (сборник)

Но Джесс, разведя руками, повторил:

— Нас ликвидируют. Помните, лет тридцать назад, в пятидесятых годах, многие божились, будто видели летающие блюдца. Лотом уж перестали. А я сегодня могу поверить, что, может, марсиане, а может, венерианцы явились на Землю и построили эту фабрику в Пассейке. И тем обрекли нас на самоубийство.

— Зачем им это надо? — спросил Байрон.

— Затем, что Земля — довольно выгодный кусок недвижимости, — ответил ему Джесс. — Водопровод, центральное отопление, хороший воздух. Вот они там и создали производство, устроив так, что сами жертвы его финансируют и способствуют росту. И венерианцы ждут своего часа. Лет через сто, а может, и меньше они явятся на Землю и завладеют всем, а бывшие владельцы исчезнут с лица Земли. Выгодно, просто и дешево. Не то что война.

— Если нас хотят уничтожить, почему же правительство не принимает мер? — сказал Марв.

Мы все уставились на Лижа. Наш сенатор до сих пор не промолвил почти ни слова. Но сейчас он заговорил, тихо и размеренно:

— Даже если это правда, что может сделать правительство? Допустим, оно тебе скажет, Марв, что твоя Кенди — это оружие нападения, ты наверняка посмеешься, а может, рассердишься и будешь голосовать за другое, не такое идиотское правительство. А если власти предложат тебе избавиться от Кенди, тогда им — прощай, Вашингтон!

— Надо полагать! — бодро отозвался Марв.

— С другой стороны, если правительство прикажет закрыть фабрику в Пассейке и прекратить выпуск всех этих кенди, ким, чучу и прочих, девяносто девять шансов против одного, что кто-нибудь оповестит венерианцев: дескать, план номер один провалился, приступайте к выполнению номера два. И второй номер может оказаться куда более страшным. С расой, которая умеет изготовлять женщин по науке, таких, которые годятся для всего, кроме материнства, как, например, моя Ким, с такой расой я не хотел бы начинать войну.

Мы все сидели как в воду опущенные. Мысль эта проникла в наше сознание, но трудно было поверить в подобные последствия.

— Погоди, — сказал Байрон, — ты, Лиж, говоришь с такой уверенностью, а ведь это только твое предположение?

— Нет, я вам сказал правду, — ответил Лиж. — Наверно, мне не следовало разглашать это вам. Правительству все это уже давно известно. Может, вы сами, друзья, найдете решение. Мы это сделать не имеем возможности. Если такие факты станут широким достоянием, в Америке поднимется паника, и тогда венерианцы не станут ждать сто лет.

— Все равно я не откажусь от Кенди, — закричал Марв. — Мне безразлично, откуда она, но я большего не требую от женщины. А если кто пожелает отнять ее у меня, пускай приходит с оружием в руках и прихватит помощников.

— Мы тебя понимаем, — сказал ему Джесс. — У нас у всех точно такое чувство. — Мы подтвердили его слова безмолвными кивками. — Но наш долг, продолжал он, — принести жертву. Будем считать себя солдатами, а солдат обязан стойко переносить лишения.

Нам ничего не оставалось, как согласиться. А я так и не побил семерки своими тузами.

И вот, мы свой долг выполнили. Когда в будущем веке венерианцы явятся на Землю, их будет ждать неприятный сюрприз.

Пример тому — моя нынешняя жизнь. Вчера я запер банк, президентом которого теперь состою, и прошел пешочком несколько кварталов до небольшого коттеджа с белой изгородью. Ребятишки высыпали мне навстречу: пятилетний Кит, четырехлетний Кевин, трехлетняя Лори, Линда двух лет и годовалый Карл. Кинулись на меня, как муравьи на хлебную корку, стали тянуть за ноги, за руки. "Папа, папа, папочка!" — орали все хором, кроме маленького Карла, который еще не умеет говорить, зато умеет повиснуть на тебе так, что не оторвать.

Я втащил всю компанию в дом, чувствуя себя вдвое моложе своих 44 лет, и оторвал их от себя, пошлепав каждого разок по мордочке, разок по попке.

— Явился, — сварливо встретила меня Джейн, — решил все-таки уделить несколько минут своему семейству?

Я буркнул что-то в ответ и клюнул ее в потную щеку. Она стояла у плиты, готовя ужин для всего выводка.

— Ты действительно можешь уделить нам немножко времени? — продолжала она язвительно. — Право же, мы не хотели бы лишать других особ твоего общества.

Я прошел в комнату и сел в свое любимое кресло, ничего не отвечая. Лучше промолчать. Джейн опять разнесло: она на восьмом месяце, а в такое время они становятся еще злее, чем обычно. И так достаточно неприятные, а уж когда такое, так хуже нет. Ведь, кажется, рада, что я пришел!