Петр Бобев - Белый лоцман

Какая глупая, нелепая мысль! И все же, почему она преследует его с такой настойчивостью? Холодный пот выступил у него на лбу, на спине, руки задрожали.

Вот и прибой! Скалы!

Но где сойти? Весь берег забит испуганными тюленями, которые встречают его приближение враждебным лаем и оскаленными мордами. Даже если он и сможет пробраться среди сбившихся в кучи тел, то что станет с лодкой? Вдруг веревка опять порвется и ее унесет течением? Да и тюлени могут, играя, потопить ее.

К тому же на острове не осталось ничего ценного. Мачта, паруса, удочки и нож были с ним. Что ему делать на суше? Почему сразу не тронуться в путь? Или он хочет умереть от жажды на этих угрюмых, раскаленных солнцем камнях?

Касатка сторожила его там, у скалы, под разрушенной хижиной, и нетерпеливо плескала по воде хвостом. Переполошившиеся тюлени в страхе старались забраться как можно выше, даже если для этого им приходилось ползти по телам тех счастливцев, которые опередили их. Толкались и лезли, лезли наверх, подальше от берега. Рев и вой! И крики морских птиц, что тревожно вились в потемневшем небе.

Человек решил — плыть! Завтра, может быть, будет поздно…

Он поднял паруса, и ветер тут же надул их, подтолкнул лодку и понес ее туда, где должна была быть суша, к далекой полоске горизонта.

Лишь бы не наткнуться на рифы!

Человек давно уже изучил с вершины скалистого острова все опасные мели, которые кипели при отливе, и все же — вдруг он что-нибудь не разглядел?

Небо померкло — стало почти черным. Померк и океан, впитав в себя цвет неба. Лишь на западе пылал горизонт, пылал воздух, пылала вода. И на фоне этого кровавого заката, кажущийся неестественно огромным, страшным и грозным, среди белой пены прибоя возвышался зубчатый силуэт одинокого острова, где над обломками скал кружили, прежде чем усесться на ночь, поздние птицы.

Бросив случайный взгляд назад, человек снова похолодел. В пенистой дорожке, оставляемой лодкой, угрожающе нырял торчащий плавник касатки с гарпуном. Поняв, что тюлени на сей раз ускользнули от нее, она летела в погоню за добычей, казавшейся ей более легкой. Настигнув, проплыла несколько метров около лодки, как бы изучая прочность ее борта, потом ушла под воду и, прежде чем человек успел догадаться, что она готовит ему, страшный удар подбросил лодку в воздух. Хорошо, что киль был крепким и выдержал. Несчастный едва успел ухватиться руками за мачту. Враг выплыл с другой стороны лодки и удивленно уставился на него своими злыми глазами. Неужели жертва все еще держится?.. После такого удара!..

Невольно человек припомнил все, что слышал об этих опасных хищниках — невероятные, ужасные рассказы-легенды, в которых трудно было отличить правду от выдумки. Такими же неожиданными, молниеносными ударами головой толкали они льдины, ломали их или переворачивали, чтобы спихнуть в воду лежащих на них тюленей.

И вот — то, что он раньше считал моряцкой выдумкой, оказалось жестокой правдой. Только сейчас жертвой был не тюлень…

Касатка отплыла в сторону, ударила хвостом по воде и снова налетела на лодку. Но и на этот раз удар пришелся в прочный киль.

Человек опять удержался, в смертельном ужасе цепляясь за качающуюся мачту. Значит, и он сейчас как тюлень на плавающей льдине и такой же беспомощный.

Вот опять! Касатка разбежалась и снова ударила лодку своей огромной головой. Доска затрещала. Сквозь щель забила тонкая струйка воды.

Человек схватил консервную банку и начал поспешно вычерпывать воду. Что еще мог он сделать?

С какой стороны обрушится на него новый удар? И выдержит ли пробитая лодка?

Откуда? Откуда?

Стиснув мачту до боли одной рукой, он другой лихорадочно вычерпывал воду.

Где подстерегает его смерть, оскаленная, страшная, прячущаяся в черной бездне? Когда и как набросится она на него?

Но почему он, не двигаясь с места, бездействует в пробитой лодке среди океана? Почему ждет, скрестив руки, своей гибели? Почему не пытается предпринять что-то, пусть даже глупое, бессмысленное?

Он убрал парус, сел на весла и пустился обратно к кипящему прибою, туда, где проступали едва заметные очертания скалистого острова.

Вода в лодке, поднимаясь все выше и выше, сначала покрыла ступни его ног, потом дошла до щиколоток, потом до колен.

А рокового удара все еще не было.

Белый вертелся около острова, но не решался подойти поближе. Его острый слух улавливал сквозь водяные массы шумное дыхание касатки и ее звучное фырканье.