Иван Афанасьев - Дни без князя

А Ведмедь — он в лесах вырос. Знал и понимал каждую травинку, каждого паука или малую пичужку. Он — найдет.

Так и получилось. Ведун вдруг круто взял вправо, и сквозь сгущающийся сумрак Юрий разглядел под ногами слабое подобие тропинки. Она петляла среди стволов, упорно обходя выпирающие из земли то там, то тут каменистые возвышенности. Грунт под ногами стал суше, докучливые кровососы отстали.

— Такая вот сторожка, — пробасил с уважением ведун, показывая рукой вверх. Там, метрах в пяти над поверхностью, между трех гладких стволов висел над головами помост из досок. Потемнели доски от старости, но шатровый навес над помостом, сделанный из коры, снизу казался исправным. На стволах деревьев — ни одной зарубки. Как же они лазали на свой висячий настил?

— Походи вокруг, поищи бревно нужной длины со ступеньками. Неподалеку должно лежать, — посоветовал недоумевающему Кондрахину спутник.

Бревно вскоре нашлось. Приставлять его к помосту пришлось вдвоем, зато забрались наверх они без труда. Здесь на досках лежало несколько свернутых мехом внутрь старых и засаленных медвежьих шкур, стоял низкий столик с глиняными тарелками и кружками. Под столиком обнаружились глиняные кувшины, в трех из них оказалась вода. Ведмедь понюхал ее, взболтал.

— Недели две стоит. Вода хорошая, с горных речек.

— Шкуры медвежьи, — произнес Кондрахин, намекая на то, что брать медведя — привилегия княжеского рода, — Амаравата не говорил, что он здесь охотится.

— То не княжьи люди соорудили, а вольные лесовики. Сдается мне, они за Лысые Холмы ходят. То ли охотятся, то ли еще какие промыслы имеют. Хотелось бы с ними потолковать, — с интересом и неожиданной теплотой промолвил ведун.

Они слегка перекусили, выпили по кружке воды из кувшина. Вода как вода, на вкус Юрия. Ведмедь же ее просто смаковал. Мечтательно подняв вверх глаза, он заявил:

— Горы севернее лесов Прежних называются хребтом Водопадов. А за теми горами лежит плоскогорье Ясности. Думаю, не зря ему дали такое название. Вода эта, похоже, там начала свой путь. Излилась водопадом с одного из горных обрывов, бежала по горной долине, затем соединилась с другими горными реками в лесах, куда мы идем. Там ее и налили в кувшины. Вольные эти люди толк в хорошей воде понимают.

— Да что ж такого в этой воде замечательного? — не утерпел Кондрахин, которого весьма удивило такое, можно сказать поэтическое, настроение спутника.

Ведмедь откинулся телом назад, прислонившись к древесному стволу.

— То для вас, городских, вода просто вода. А в ней остаются следы всего, с чем она соприкасалась. Даже дождевая вода несет в себе отпечатки пыли и дымов, а уж в речной воде столько всего понамешано, что за год не разберешься. И все это наш организм принимает. Отсюда и суета в мыслях, и нездоровье. А вода горных речек несет в себе только отпечаток камня. Камень обладает упорядоченностью, и жизни не враждебен. Такую воду можно считать чистой, по-настоящему чистой. А чистая вода — это не просто вода для питья. Это и лекарство, и источник силы, и жизненная опора для наших чувств.

Юрий предостерегающе поднял палец к губам, но ведун замолчал и сам. Оба почувствовали рядом присутствие людей. Причем обнаружили их поблизости, просто непозволительно близко. Кондрахин в лесу определял ментальное поле человека минимум за два километра. Ведун — на гораздо большем расстоянии. Но сейчас двое мужчин, здоровых, сильных, сумели приблизиться к ним на семь десятков шагов. Уже поздно было покидать помост и скрываться. Шли же мужчины — в этом сомнений не было — именно к помосту.

В этой части леса практически не было подлеска, и вскоре спутники разглядели незваных гостей. Впереди шел сухощавый темноволосый бородач в зеленой чалме и длинной зеленой рубахе навыпуск. На его ногах были высокие сапоги. За ним следовал рыжеволосый молодой парень, босой, в набедренной повязке. Он шел, сгибаясь под тяжестью четырех матерчатых тюков. Бородач нес в руках лук с наложенной на него стрелой.

Спутники переглянулись. Последовал мгновенный обмен мыслями, который подходящие незваные гости не смогли бы уловить, даже обладай они княжеским даром. Ситуация оказывалась сложной. Не столь многое знали спутники про неявные стороны местной жизни. А таковые были, не могло не быть. Ведмедь и Кондрахин, побывавшие в разных мирах, в этом не сомневались.

Всегда находятся люди, общины, учения, идеи, иногда даже правила жизни, которые остаются сокрытыми от рядового обывателя. Иногда их никто специально не скрывает, просто касаются они тех сторон бытия, с которыми обыватель просто не соприкасается. А чаще скрывают некоторые тайны, дабы удержать в руках власть.