Иван Афанасьев - Дни без князя

— Хорошо сделали, князь, что укрыли детей. Я бы на Вашем месте тоже исчез на пару дней.

Хотелось Амаравате последовать совету монаха Ямы Беспощадного, что и говорить. Собственное чувство опасности прямо-таки кричало: "Спрячься!". Но — обязанностей у князя множество и забыть о них невозможно. Остаток дня князь посвятил неотложным делам. Он все же рассчитывал, если не сегодня-завтра, то через день удалиться в безлюдное место, взяв с собой лишь одного охранника.

Вечером, когда стемнело, князь вновь принял Ме Висаата. Доверенный расследователь подтвердил, что уничтожение листов с записями ничего не дает неведомому злоумышленнику.

— Мне приходит в голову такая мысль — и убийство, и сожжение листов осуществил человек, очень плохо знающий и жизнь князей, и подготовку монахов. Князья, как и их семьи, прекрасно знают, насколько хорошо тренирована память тех монахов, которым монастыри доверяют общение с князьями. Зрящие тоже это знают, — медленно рассуждал Ме Висаат, глядя на теплый огонек свечи.

Князь понимал, что рассуждения монаха в состоянии медитации — всего лишь способ сосредоточиться. Истинная работа его разума сейчас протекала на более глубоком уровне.

— Этот, предполагаемый нами человек, способен закрыть свое сознание от обладателей княжьего дара. Но это умение встречается даже среди тех, в ком нет и зачатка дара. Однако у него дар есть, ибо он взял из сознания Зрящего сведения о листах в шкатулке, а потом отыскал ее и сжег листы. Зачем ему это потребовалось? То ли счел листы важными, полагая, что Ме Димешвару ты не доверяешь, то ли пытался запутать следствие.

Монах замолчал, глядя неподвижным взором на свечу, затем отвел глаза. Он взглянул на князя и произнес:

— Что-то подсказывает мне, что убийство и уничтожение опросных листов в шкатулке — дело рук разных людей. Второе совершил кто-то из твоих соседей, князей. Ему очень важно было выиграть время, потому он и сжег записи. Зови своего советника, Ситу, будем думать прямо сейчас. Возможно, мы еще успеем предотвратить его замысел.

Они честно просидели втроем до глубокой ночи, вникая в детали поведения соседей, припоминая, какая сторона княжеского дара у кого развита. Но так ни к чему и не пришли. Любой из князей мог, покинув Руг, остаться неподалеку в лесу, проследить мысли Зрящего и затем, подобравшись поближе к поселению, спалить содержимое шкатулки. Определить, кому это могло понадобиться, не сумели. Наутро невыспавшийся князь занимался делами княжества. Приехал князь Шудара, с тем же советником и охранником, что сопровождали его на пиру. Сразу, чуть не бегом, отправился к Ме Димешвару, чтобы тот снял с него допрос. К Амаравате завернул, только чтобы осведомиться о визите Зрящего. Узнав, что Сура где-то в пределах княжества и ожидает конца расследования, несколько успокоился. Амаравата, подозревающий теперь всех и вся, почувствовал, что Аю Шудара весьма обеспокоен результатами расследования. Не так, как человек, в чем-то виновный. Скорее, как человек, который почти наверняка попадет в достаточно неприятное положение.

Охранник Сур проследил за действиями советника князя, тогда как Ме Висаат присматривал за Аю Шударой. Не оставили без внимания и охранника приехавшего князя, но все — без толку. Гости из Имьяса прибыли лишь затем, чтобы расследователи смогли задать им необходимые вопросы. Ответив на них, они быстро покинули княжество. На сей раз князь внимательно следил, не задержатся ли гости в пределах Дастрана. Не задержались.

Вечером Ме Висаат вступил с князем в мысленную связь и сообщил, что кто-то из слуг сумел на допросах с применением средств усиления памяти припомнить человека, вроде бы не входящего в свиту любого из князей. Он вновь порекомендовал князю удалиться в уединение, взяв на себя оказание содействия Ме Харуне, ожидаемому послезавтра.

В сопровождении одного только Сура, князь покинул Руг, невзирая на стремительно сгущающуюся тьму. Направился он не туда, где спрятал княжича, и не туда, куда отправил дочерей Сур. Путь Аю Амараваты лежал в княжество Пидгиль.

День назад они тайно, ночью переправились через Дриль, великую реку Дастрана., постаравшись никому не попадаться на глаза. Совсем ни к чему княжьим людям знать, что Аю Амаравата послал двух странников, почти что чернокнижников, в леса Прежних. За подобную инициативу Зрящие вполне могли выразить князю свое полное неудовольствие. На местном наречии это означало неотвратимое наказание.