Скотт Вестерфельд - Красивая

— Эй!

Получилось так робко и испуганно, что ей стало еще страшнее.

— Тэлли… — раздалось в ответ.

Голос показался ей знакомым.

Скайборд опустился рядом, и Тэлли увидела перед собой по-настоящему уродливое лицо: слишком высокий лоб, кривая улыбка, небольшой шрам, белой черточкой пересекающий бровь. Тэлли стояла, окутанная сумраком мертвого города, и, оторопело моргая, смотрела на это лицо.

— Дэвид? — тихо проговорила она.

А он, конечно, неотрывно смотрел на нее.

Даже если бы она не выкрикнула свое имя, Дэвид узнал бы ее по голосу. Он ждал Тэлли, поэтому должен был сразу понять, кто стоит внизу. Но смотрел он на нее так, будто видел перед собой кого-то другого.

— Дэвид, — повторила она. — Это я.

Он кивнул, однако так ничего и не сказал. Но Тэлли понимала, что он вовсе не лишился дара речи, ослепленный ее красотой. Он искал то, что после операции осталось от ее прежнего лица, и чем дольше он разглядывал ее, тем больше на его лице отражались сомнения и легкая грусть.

Самой Тэлли Дэвид показался более некрасивым, чем она его запомнила. В снах о принце-уродце его непропорциональные черты никогда не были настолько неправильными, никогда она не представляла его с неровными желтоватыми зубами. Разумеется, недостатки его внешности не так бросались в глаза, как у Эндрю. Он выглядел не хуже Сасси или Декса — городских ребят, выросших с таблетками-зубочистками и кремами от солнца.

Но в конце концов, это был не кто-нибудь, а Дэвид .

Даже после того, как Тэлли побывала в лесной деревне, где у многих недоставало зубов, а лица были исполосованы шрамами, вид Дэвида потряс Тэлли до глубины души. Нет, он вовсе не был страшным. Просто он оказался… совсем непривлекательным.

Не принц-уродец. Просто уродец.

Но самое удивительное было то, что, несмотря на это разочарование, на нее вдруг нахлынули так долго не возвращавшиеся воспоминания. Это был Дэвид , который научил ее разводить костер, чистить и готовить рыбу, находить дорогу по звездам. Они трудились бок о бок, несколько недель путешествовали вместе. Тэлли отказалась от городской жизни ради того, чтобы остаться с ним в Дыме… Она была готова прожить рядом с ним всю жизнь.

Все эти воспоминания уцелели после операции, просто хранились где-то в глубинах памяти. Но жизнь среди красавцев и красоток, видимо, изменила что-то очень важное в ней, и теперь она видела Дэвида другим. Ей казалось, что перед ней не тот Дэвид, которого она знала.

Несколько минут они молчали.

Наконец Дэвид кашлянул и проговорил:

— Пожалуй, нам пора. Иногда в это время дня сюда присылают патрульные машины.

Тэлли потупилась и кивнула.

— Хорошо.

— Но сначала я должен сделать вот это.

Он вытащил из кармана тонкую палочку и провел ею вдоль тела Тэлли от головы до ног. Прибор не издал ни звука.

— «Жучков» нет? — спросила Тэлли.

Дэвид пожал плечами.

— Лишняя предосторожность не повредит. У тебя скайборда нет?

Тэлли покачала головой.

— Сломался.

— Да… Надо постараться, чтобы сломать скайборд.

— Я долго падала.

Он улыбнулся.

— Ты не изменилась. А я знал, что ты придешь. Мама сказала, что ты, наверное…

Он не договорил.

— Со мной все в порядке. — Она смотрела на него и не находила нужных слов. — Спасибо, что дождался меня.

Они полетели на скайборде Дэвида. Теперь Тэлли была выше него ростом, поэтому встала позади и обхватила его руками. Перед долгим путешествием по лесу с Эндрю Симпсоном Смитом она сняла тяжелые магнитные напульсники, но датчик на пупочном кольце сохранился, поэтому скайборд ощущал ее центр тяжести и мог компенсировать лишний вес. Но все равно сначала они летели довольно медленно.

Прикасаться к Дэвиду, чувствовать движения его тела на поворотах — это было так знакомо… Даже его запах приносил множество воспоминаний. (Тэлли не хотелось думать о том, как пахнет она сама, но Дэвид, похоже, этого не замечал.) Она поражалась тому, как много всего возвращается к ней. Память о нем словно бы где-то лежала в целости и сохранности и только ждала своего часа, и вот теперь, когда он стоял рядом, все всколыхнулось. Здесь, на скайборде, Тэлли хотелось только одного: оставаться рядом с ним, прижиматься к нему. Ей хотелось прогнать дурацкие мысли, возникшие в первые мгновения их встречи, когда она увидела его лицо.

Но разве дело было только в его уродстве? Все остальное тоже изменилось.

Тэлли понимала, что должна спросить про остальных, а особенно — про Зейна. Но она не могла даже произнести его имя, она вообще не могла вымолвить ни слова. Она оказалась рядом с Дэвидом — и этого для нее оказалось слишком.