Андрей Карелин: Альсара

Не обращая внимания на торчащую из-под ребра иглу, словно позабыв о ее существовании, Гарт что есть мочи рванул вперед. Он бежал с огромной скоростью. Все вокруг мелькало. Все прекрасное, встречавшееся сейчас на пути у Гарта, ускользало от его внимания. Маленькими прыжками он преодолевал огромные провалы, взбирался вверх по крутым утесам и вновь спускался. Он абсолютно не чувствовал своего тела, а управлял им как бы издалека. Его движенья были идеально отлаженными. Он четко видел себя со стороны, сверху и снизу, предопределял каждый свой шаг. Последняя точка его жизни неумолимо приближалась, и он желал как ни странно сближения с ней.

И вот он уже на вершине горы. Шторм следует за ним по пятам. Гарту на мгновение показалось, что он чует шаги своей смерти. Безжизненное дыхание шторма, быть может, последний раз донеслось до Гарта.

Гарт раскинул руки в стороны, — и в этот момент загорелись оба факела, оповещающие все живое о пришествии смерти. Теперь можно успокоиться. Больше никогда не придется ни бежать, ни прыгать, ни думать, только дышать. Гарту вдруг стало легче. Словно свалилось бремя с плеч или свинцовый груз упал с души.

"Осталось всего пару вздохов, а потом я свободен… навеки".

Сколько он так простоял. Столько, чтоб все жители Эвэдэ заметили сигнал. А потом просто для уверенности. Что ещё оставалось делать.

Гарт и не заметил, как пламя подступило совсем близко. Гарт стоял непоколебимый ничем, и смотрел. Он просто вздыхал и смотрел в бесконечную беспроглядную даль, думая о вечности и мечтая, о незабвенном. Он даже не почувствовал, как пламя выело его глаза, обуглило колени, сожгло позвоночник. Перед ним веселым фонтанчиком бурлила и тотчас же закипала алая кровь. Сердце уже давно не стучало, а ему все хотелось отдышаться. В последний раз! Он даже начал считать вздохи, и на четвертом просто сбился.

Это утро запечалится мрачными страницами в истории этого мира, а вместе с ним и Гарт, который ценой собственной жизни даровал своему посёлку капельку надежды, шанс спастись.

Тем временем в Эвэдэ.

Внезапно лязгающий звук прорезал пространство. Это заиграл далекий, заунывный вой сирены. Все огни в одночасье зажглись над Эвэдэ. Над горизонтом поднималось жуткое сиреневое сияние, окутывающее все небо. Теперь в поселении ночью стало светло, как днем.

Легкий ветерок раздувал туман над Эвэдэ. Все птицы давно уже смолкли. Ничто не нарушало покоя в этот ранний утренний час, в то время как городок жил в предвкушении предстоящего светопреставления, которое необратимым фронтом надвигалось, пожирая все на своем пути.

Но то, что творилось там уже, можно было назвать Страшным Судом. Охваченные паникой люди, бессмысленно метались по всему Эвэдэ, пытаясь спасти свои жизни, разрушая при этом все созданное ими за полтора столетия. Страшные вопли и стоны периодическим раскатом раздавались из наплыва народа.

Сотни, а может и больше, навсегда остались лежать задавленными в этой страшной толкучке — безалаберном передвижении серой массы, не думающей сейчас ни о чем. Состоящей из стремящихся к общему уничтожению ради своего спасения особей; никто из них уже не щадил ни женщин, ни детей, ни беспомощных. Самовыживание окончательно перекрыло цели выживания вида.

Многие, увидев такое действо издалека, просто возвращались домой, и ложились спать, мирно дожидаясь прихода терминаторного шторма. Что ж, тем, кто ложится спать — спокойной ночи…

Это можно назвать суицидом для выживания вида. Люди, готовые пожертвовать своими жизнями ради других, ради того, чтобы никого не затоптать в этом беспорядочном людском водовороте, без сомнений, достойны восхищения. Может быть, они уже знают, что им все равно не удастся спастись, и предпочитают дожить свои последние минуты с достоинством.

— Прямо, вперед, марш, бегом, развернутся, — перекрикивая дрожь земли, надрывал свое горло мужчина, направляя людей к единственному правильному пути к спасению из Эвэдэ.

Рухнул опорный вал деревянного ограждения, поддерживающий основание одной из дозорных башен. Башня накренилась — и с пятидесятиметровой высоты на собравшуюся толпу посыпалась черепица. Один из осколков угадил кричащему мужчине (регулировщику) в глаз, полностью рассек череп, пробив горло с нижней стороны. Регулировщик, захлебываясь собственной кровью, корчась в предсмертных конвульсиях, в агонии все продолжал что-то кричать. У него подкосились ноги — и он оперся коленями об бортик, все продолжая отдавать никому неслышимые команды. Он высоко задрал голову — и начал всматриваться в беззвездное небо, подернутое легким туманом.