Г. Хромов: Дальний полет

– Репортер! И надо же было ему свалиться мне на голову в самый неподходящий момент! Но пожалуйте в дом! Лиза! Лиза!

Госпожа Фиру проснулась во второй раз и оторопело крикнула:

– Что случилось? Приехал доктор Албу?

– На этот раз приехал!

Послышалось отчаянное "господи помилуй". Лиза верила в предчувствия, и вот одно из них опять сбылось. Она начала торопливо одеваться, размышляя о неблагодарной участи хозяек.

Надев халат и прикрывши бигуди платком, она спустилась в столовую, где застала мужа и обоих гостей уже за столом. Каждый из них держал в одеревеневших пальцах по стаканчику с цуйкой [18] Сливовая настойка. - Прим. перев. .

– Добро пожаловать, доктор! Так вы сыграли со мной шутку? В наказание вам придется удовольствоваться холодной закуской. Тител, ну и вырос же ты! В каком классе учишься?

– На первом курсе политехнического.

– Да… Если бы не дети, мы и не замечали бы, как сами стареем.

– Как твои карапузы, Лиза? - спросил Албу. - Здоровы?

– Слава богу! Проказничают кто во что горазд. Во всем Кымпулунге нет более неугомонных детей. Хорошо, что мы живем на окраине, где они могут бить стекла только у нас, благо нет соседей. Завтра вы их увидите. Пойду приготовлю вам что-нибудь поесть.

Госпожа Фиру ушла на кухню. Албу отхлебнул цуйки и причмокнул.

– Вот это да! Чувствуется, что слива из твоего сада. Итак, Фируле, насколько я понял из твоего письма, речь идет о… чем-то наподобие фосфоресцирующего облака?

Учитель в замешательстве потер небритый подбородок.

– Можем назвать его и так, если хочешь. Только ведет оно себя несколько странно.

– То есть?

– Каждый день, вернее, каждую ночь, ровно в ноль часов тридцать три минуты оно очень медленно проходит над садом позади моего дома.

– Когда оно появилось впервые?

– Во вторник 26 октября. Ночь была ясная, не очень холодная. Я засиделся допоздна - проверял классные работы - и сел за фортепьяно, чтобы немного отдохнуть. Ровно в ноль часов тридцать три минуты погас свет. Меня это не встревожило, у нас время от времени случаются небольшие перебои. Я встал и подошел к окну. И тут я увидел "это". Оно было похоже на ком из плотного тумана восьмидесяти метров в диаметре. Этот ком излучал довольно яркий зеленовато-голубой свет и перемещался очень медленно, немногим быстрее прогуливающегося человека.

Тител поинтересовался, на какой высоте летел этот ком.

– На небольшой, - ответил учитель. - Не больше… пятнадцати метров над землей. Но полночь уже пробило. Надо торопиться. Наденьте пальто.

После четверти часа ожидания под величественной елью, покрытой изморозью, они совсем окоченели. От холода захватывало дух. Они дули на пальцы и притопывали, как в морозную крещенскую ночь.

Албу не хотелось доставать часы из кармана, и он в третий раз осведомился, который час.

– Ноль часов двадцать восемь минут, - ответил, словно извиняясь, учитель. - Уже недолго осталось.

У забора что-то задвигалось. Какая-то тень молниеносно оторвалась от него и слилась с кустарником. Фиру заметил ее, но решил, что это тень от облака.

Тут увядшие листья кустарника зашевелились.

– Там кто-то прячется!

Доктор Албу ничего не видел, он, как и Тител, не отрывал глаз от неба. Чтобы сделать приятное хозяину, они заявили, что готовы немедленно прочесать весь сад.

Их отделяло от кустарника не более трех-четырех метров, когда оттуда выскочила невысокая фигура и бросилась к воротам.

– Эй, вы! - крикнул Тител. - Стойте! Остановитесь!

Тител сделал робкую попытку преследовать неизвестного, но тотчас вернулся к остальным.

– Он так быстро удрал, что…

Фиру снисходительно махнул рукой.

– Ничего! Это наверняка был репортеришка.

Он набрал воздуху в легкие, чтобы его было хорошо слышно.

– Стэнкуцэ, я же просил оставить меня в покое! Не удивляйтесь, если на вас поступит жалоба!

Репортер успел отбежать на весьма почтительное расстояние, поэтому они с трудом разобрали, что он крикнул:

– Из-за вас я погубил свой фотоаппарат. Он стукнулся о дерево и разбился. Вы отсталый человек, господин Фиру, у вас нет ни малейшего понятия о предназначении прессы!..

Психолог дрожал от холода, и трудно было понять, согласен ли он со своим другом. Наконец Албу сказал:

– Очень хорошо, что ты его прогнал! Он бы мог все испортить!

– Почему, отец? Не понимаю! - сказал Тител.

– Я бы очень удивился, если бы оказался неправ, - ответил Албу.

Воздух начал вибрировать. Послышалось еле различимое жужжание, оно постепенно усиливалось и наконец превратилось в грохот, который, подобно грому, прокатился над лесистыми хребтами и фруктовыми садами.