Марина Казанцева - Космический Патруль

Прошла неделя после отъезда Артура, а о приближении саксов к Камелоту даже и не слышно. Напрасно сэр Кей рассылал малые отряды по всем дорогам — ни на одном из направлений не было слышно о вторжении врага. Не было также вестей из Уэльса и никаких сведений о войске короля. Всё словно замерло, и замок Камелот, казалось, единственное место по всей земле, где сохранилось что-то живое. Всё также нудно дули ветры с моря, неся холодный снег и навевая дикую тоску. Замёрзший лес напоминал умирающего от холода человека — настолько мрачен и чёрен он был. Запасы топлива в замке подходили к концу, но никто из слуг не решался пойти в чащобу и нарубить дров — всё чудилось, что за каждым деревом притаилась смерть.

Закутавшись в шубу и мрачно глядя в огонь камина, королева размышляла, сидя в своём кресле. Ещё три дня назад она ждала прибытия Ланселота. Замок к этому моменту уже должен был пасть, а всё его население — погибнуть. Не то, чтобы она очень жалела об отсрочке, но всё же одолевало беспокойство: что-то пошло не так. Где сейчас Серебряный? Что с ним случилось?

Джиневру одолевало настойчивое желание отправиться в Уэльс самой и во всём разобраться. Но как это сделать, когда её каждую минуту зовут за чем-нибудь. Дело в том, что в замке теперь полно народу — три дня назад сэр Кей решил укрыть в Камелоте женщин, стариков и детей из города, а мужчины приняли участие в обороне замка. Теперь злополучная калитка была наглухо заделана камнем — так, что только цвет раствора позволял обнаружить, где именно была ранее в стене Камелота брешь, в которую когда-то проникли враги.

Однако, ночи ноябрьские холодны, и во дворе, где размещалась большая часть беженцев, причём, вместе со скарбом и скотом, постоянно горели костры. Требовалось проследить за хранением припасов, которые жители города принесли и сложили в подвалы замка, чтобы спасти от врага свой хлеб. В залах, комнатах, коридорах не пройти, чтобы не наступить на чью-то ногу или руку — теснота, шум, плач, тяжёлые, больные запахи. Только комната королевы не подверглась нашествию, и Джиневра иногда имела в эти дни возможность посидеть в одиночестве у камина, закутавшись в шубу из черно-бурой лисы.

Она терялась в догадках, и самые плохие предположения приходили ей на ум. Иногда мерещилось Джиневре, что весь мир вокруг неё — лишь тонкая плёнка сновидения, под которой скрыта ужасающая истина. Что и возлюбленный её, и она сама — лишь бледные тени, что одиноко грезят среди холодных болотных туманов. Чудилось ей, когда глядела она, не отрывая взгляда, на беспечный танец огненных языков в камине, что она забыла что-то очень важное. И оттого страх одолевал Джиневру — тот страх, от которого ночами плакали за стенами и в коридорах женщины и дети. Где же Ланселот?

Виделись ей в бессонной ночи сладостные, беспечные летние вечера, когда нежный ветер томительно-любовно дышит в шею. Природа вся напоена особым настроением, предчувствием близкой радости и ощущением блаженства. От земли восходит сладкий пар, как будто её большое тело изнывает от страстного томления любви. Запахами жирных чернозёмов, лесных озёр и пьяных лоз она зовёт к себе беспечного любовника, что носится по свету с весенними дождями, хмельными облаками и диким буйством летних гроз. Ах, где же Ланселот?!

На крепостной стене, ни на минуту не теряя бдительности, ходили стражи, но всё чаще среди воинов стали возникать слухи, что тревога напрасна и что саксы не нападут на Камелот. Простолюдинам не терпелось вернуться в свои дома, увести скотину, которую ещё не успели забить на мясо. Они мечтали вернуться в свои дома, к остывшим очагам. И вот прямо во дворе начал постепенно зарождаться ропот недовольства. Все сходились к одному: сенешаль замка Камелот переоценил опасность и напрасно сорвал со своих мест население городка.

— Вот так они всегда. — с досадой сказал королеве сэр Кей. — Сначала умоляют приютить их, а потом начинают считать съеденных кур и оплакивать каждого заколотого поросёнка.

Джиневра ничего не ответила, только устало усмехнулась. Да уж, это сэр Кей верно говорит: долгое ожидание словно ввергло всех в безумие, и народ даже разочарован оттого, что враг так и не напал на них. Самое время сожалеть о том, что вложили свои харчи в общие припасы.

Поскольку боковой проход был теперь заложен камнем, ломать эту прочную кладку не имело ни возможности, ни смысла, и горожане решили двинуться домой в обход крепостной стены. И вот длинная змея переселенцев двинулась по заснеженной равнине, по той узкой тропке, что шла вдоль рва. Им предстояло обойти не только замковую стену, но и городскую. Они шли, ведя на поводу своих коров, коз, гнали поредевшие стада овец, несли узлы. Рядом с мужчинами шли женщины, неся на руках малышей и ведя других за руку.