Она замолчала и перевела дух. Мы с Бобом переглянулись.
- Раз так, мы, пожалуй, поедем, - сказал я.
Однако пожилая леди и слышать об этом не хотела.
- Зайдите, - принялась настаивать она, - ну зайдите же.
Мы немного помялись, но уступили и прошли вслед за нею через крошечную прихожую в гостиную. В углу горела керосиновая печка; жаркий воздух был насыщен почти осязаемым запахом жареного и пеленок. У окна в качалке сидел похожий на гнома старичок и читал воскресный комикс. Рядом с ним бледная девушка с озабоченным лицом - на вид ей было не больше семнадцати - держала на одной руке младенца, а другой застегивала розовую кофточку. Ребенок срыгнул: в уголках рта у него появились пузырьки молока. Оставив последнюю пуговицу незастегнутой, юная мама нежно утерла надутые губки младенца. Из открытой двери в соседнюю комнату доносилось свежее сопрано, исполнявшее под гитару "И час грядет".
- Это мой муж, мистер Коултон, - объявила пожилая женщина.
- Рад познакомиться, - не отрывая глаз от комикса, проговорил гном.
- А это наша внучка Кейти. Она в прошлом году вышла замуж.
- Вижу, - отозвался Боб. Он поклонился девушке и отпустил ей одну из своих знаменитых обаятельных улыбок. Кейти взглянула на него, словно он был предметом меблировки, застегнула последнюю пуговицу, молча повернулась и полезла по крутой лестнице на верхний этаж.
- А это, - указывая на нас с Бобом, продолжала м-с Коултон, - друзья мистера Тэллиса.
Нам пришлось объяснить, что это не совсем так. Нам известна лишь работа мистера Тэллиса: она нас так заинтересовала, что мы приехали сюда в надежде познакомиться с ним и вот узнали трагическую весть о его кончине.
Мистер Коултон поднял взгляд от газеты.
- Шестьдесят шесть, - сказал он. - Ему было всего шестьдесят шесть. А мне - семьдесят два. В октябре исполнилось.
Он торжествующе хихикнул, словно одержал победу, и вернулся к своему Смерчу Гордону - неуязвимому, бессмертному Смерчу, вечно странствующему рыцарю дев, но, увы, не таких, каковы они на самом деле, а таких, какими видятся идеалистам от бюстгальтерного производства.
- Я просмотрел то, что мистер Тэллис прислал к нам на студию, проговорил Боб.
Гном опять поднял глаза.
- Вы Киношник? - осведомился он. Боб подтвердил.
Музыка в соседней комнате внезапно оборвалась на середине фразы.
- Важная шишка? - спросил мистер Коултон.
С очаровательной напускной скромностью Боб заверил его, что он всего-навсего сценарист, режиссурой балуется лишь от случая к случаю.
Гном медленно покивал головой:
- Я читал в газете, что Голдвин сказал, будто всем важным шишкам наполовину срежут жалованье.
Его глазки радостно блеснули, и он опять торжествующе хихикнул. Затем, внезапно потеряв интерес к реальности, он вернулся к своим мифам.
Иисус перед Лаблином! Я попытался уйти от болезненной темы, осведомившись у м-с Коултон, знала ли она, что Тэллис интересовался кино. Однако пока я задавал этот вопрос, ее внимание привлекли шаги в соседней комнате.
Я обернулся. В дверях, одетая в черный свитер и клетчатую юбку, стояла - кто? Леди Гамильтон в 16 лет, Нинон де Ланкло того периода, когда Колиньи лишил ее девственности, la petite Морфиль {Крошка Морфиль (фр.).}, Анна Каренина в классной комнате.
- Это Рози, - гордо объявила м-с Коултон, - наша вторая внучка. Рози учится пению, хочет стать киноактрисой, - доверительно сообщила она Бобу.
- Как интересно! - с энтузиазмом воскликнул Боб, поднявшись и пожимая руку будущей леди Гамильтон.
- Может, вы что-нибудь ей посоветуете? - предложила любящая бабка.
- Буду счастлив.
- Принеси еще стул, Рози.
Девушка вскинула ресницы и бросила на Боба короткий, но внимательный взгляд.
- Не возражаете, если мы посидим на кухне? - спросила она.
- Ну разумеется, нет!
Они скрылись в глубине дома. Глянув в окно, я увидел, что холмы снова в тени. Крысы-ящерицы закрыли глаза и притворились мертвыми - но только чтобы усыпить бдительность жертвы.
- Это больше чем удача, - говорила м-с Коултон, - это перст провидения! Как раз когда Рози нужна поддержка, появляется важная шишка из кино.
- Как раз когда кино вот-вот прогорит, как и эстрада, - не поднимая глаз от страницы, вмешался гном.
- Почему ты так говоришь?
- Это не я, это Голдвин, - ответил старик.
Из кухни донесся смех, на удивление младенческий. Боб явно делал успехи. Я почувствовал приближение второй поездки в Акапулько - с последствиями, еще более катастрофическими, чем после первой.
Читать дальше