Олдос Хаксли - Портрет

- Как и всем нам, верно? - Владелец Поместья ткнул мистера Биггера пальцем в бок и расхохотался.

Из вежливости мистер Биггер тоже немного посмеялся; когда же приступ веселья у собеседника миновал, он возобновил свой рассказ:

- В конце концов они задумали бежать вдвоем за границу, обосноваться в Вене и жить на фамильные драгоценности рода Хертморов, заботу о сохранности которых леди Хертмор должна была взять на себя. Драгоценности эти стоили не менее двадцати тысяч, а в Вене, во времена Марии-Терезии, на одни только проценты с этой суммы можно было существовать вполне безбедно.

Подготовка к побегу длилась недолго. Друг Джанголини оказал влюбленным всяческое содействие: раздобыл паспорта на вымышленное имя, нанял лошадей, которые должны были ожидать их на материке, предоставил им в распоряжение собственную гондолу. Бежать они условились сразу после заключительного сеанса. И вот этот день настал. Лорд Хертмор, как обычно, в гондоле доставил супругу в мастерскую Джанголини, где она устроилась в похожем на трон кресле с высокой спинкой, и снова отправился на концерт Галуппи в "Мизерикордии". В ту пору карнавал был в полном разгаре. Даже среди бела дня по улицам все расхаживали в масках. Леди Хертмор носила маску из черного шелка - ту самую, что вы видите на портрете у нее в руке. Ее супруг, отнюдь не склонный к увеселениям и порицавший карнавальный разгул, все же предпочитал следовать причудливым нравам горожан, дабы не привлекать к себе ненужного внимания.

Обычным одеянием знатных венецианцев в карнавальные недели были черный плащ до пят, громадная треугольная черная шляпа и маска из белой бумаги с длинным носом. Так же одевался и лорд Хертмор, ничем не желая отличаться от других. Угрюмый, невозмутимо степенный английский милорд, облаченный в шутовской наряд участника веселого маскарада, должно быть, представлял собой на редкость нелепое и ни с чем не сообразное зрелище. "Панталоне в костюме Пульчинеллы" - так прозвали его наши любовники: старый дурень в извечной комедии, выряженный шутом. Итак, в то утро, как я уже сказал, лорд Хертмор, как обычно, явился в нанятой гондоле вместе со своей супругой. Что до леди Хертмор, то она явилась со спрятанной в складках просторного плаща кожаной шкатулкой, в которой на шелковой подкладке уютно покоились фамильные драгоценности Хертморов. Сидя в темной каюте гондолы, супруги провожали взглядом соборы, роскошно украшенные палаццо и высокие, скромного вида здания, медленно скользившие мимо них. Из-под маски Панча голос лорда Хертмора звучал глухо, размеренно, невозмутимо:

- Высокоученый падре Мартини, - говорил он, - намерен оказать мне высокую честь - отобедать завтра у нас. На свете нет человека, более сведущего в истории музыки. Я прошу вас отнестись к нему со всею предупредительностью.

- Вы можете быть уверены в этом, милорд. - Она едва сдерживала внутреннее ликование, готовое вот-вот прорваться наружу. Завтра в обеденный час она будет уже далеко отсюда, за кордоном. Миновав Горицию, она будет мчаться по направлению к Вене. Бедный старик Панталоне! Впрочем, жалости к нему она совсем не испытывала. В конце концов, он остается со своей музыкой, к тому же у него целая куча мраморных обломков. Под плащом она еще крепче сжимала шкатулку с драгоценностями. Сколь восхитительно волнующей была ее тайна!

Мистер Биггер заломил руки и театральным жестом прижал их к левой стороне груди. Он испытывал подлинное блаженство. Повернув к Владельцу Поместья свой острый, словно бы лисий, нос, он благодушно улыбнулся. Владелец Поместья сидел неподвижно, весь обратившись в слух.

- И что же? - с нетерпением спросил он.

Мистер Биггер разжал пальцы и уронил руки на колени.

- Итак, - продолжал он, - гондола приближается к дому Джанголини, лорд Хертмор помогает супруге выйти, ведет ее в мастерскую художника на втором этаже, с привычными изъявлениями вежливости препоручает ее его заботам и затем отправляется на утренний концерт Галуппи в "Мизерикордии". В распоряжении любовников остается добрых два часа для последних приготовлений.

Как только старый Панталоне скрывается из виду, в комнату вбегает приятель художника - в маске, в плаще, как и все на улицах карнавальной Венеции. Следуют приветствия, рукопожатия, смех не смолкает ни на минуту: все удалось как нельзя лучше, ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. Леди Хертмор извлекает из складок плаща шкатулку с драгоценностями. Она открывает ее: тотчас же раздаются по-итальянски бурные восклицания, выражающие изумление и восторг. Бриллианты, жемчуга, огромные изумруды Хертморов, рубиновые застежки, алмазные серьги - все эти сверкающие, искрящиеся вещицы любовно рассматриваются, передаются из рук в руки. По мнению приятеля, все это богатство стоит не менее пятидесяти тысяч цехинов. Любовники в экстазе бросаются в объятия друг друга.