Ник. Горькавый - Возвращение астровитянки

Перед своим последним боем Тит отправил жене Ксении письмо, которое удивительным образом определило жизнь многих его потомков. Предсмертный бумажный треугольник, написанный в окопе в заснеженном окровавленном лесу под Мясным Бором, содержал наказ, чтобы в случае его, Тита, гибели Ксения дала двум их детям образование, безжалостно продавая всё, что есть в доме.

Ксения осталась вдовой всю свою долгую жизнь — всё надеялась, что случится чудо и муж вернётся с войны. Ведь таких, как Тит, больше нет… Она трудилась не покладая рук, но выполнила последний наказ своего мужа: их сын и дочь получили высшее образование: сын стал инженером, дочь — библиотекарем.

Работая в сибирской библиотеке, Валентина и встретила своего Николая.

Жили они долго и счастливо и вырастили двоих сыновей — Сергея и Николая-младшего, одного из потомков которого назвали Игорем.

Внаивном детстве Игорь полагал, что смысл существования человечества просто обязан быть, причём — быть глобальным, например остановить разлёт Вселенной, чтобы она не остыла в холодную пустыню.

Потом Игорь повзрослел и трезво понял, что человечество не ставит себе никаких сверхзадач, а просто живёт. Как бессмысленная плесень на камне.

Год назад родители переслали Игорю, как наследнику рода, папку со старинными семейными документами. Мировые войны и голодные смерти были раньше для Игоря абстрактными историческими фактами. И он был потрясён, прочитав старые документы двадцатого века, имеющие отношение к его, Игоря, реальным предкам: справки сельсовета о раскулачивании и о восстановлении в правах, письма с фронта, старые записки о родословном дереве его семьи и рукописные воспоминания тех предков, кто находил время для воспоминаний.

Он стал изучать пожелтелые документы, дополнять их данными из исторических книг — и эта информация так закипела и заварилась в душе Игоря, что он решил написать что-то вроде исторического романа по семейным преданиям. И стал писать его вечерами, без всяких литературных и коммерческих расчётов. Просто эта книга была нужна ему лично, она помогала Игорю чувствовать себя частью истории мира и человечества.

Пока был написан только набросок, но даже несколько страниц текста служили Игорю эмоциональной машиной времени — он уже мог мысленно переместиться в прошлое и попытаться понять своих предков.

Потому что прадедушки и прабабушки Игоря ставили его в тупик.

Человек с ребёнком совершенно беспомощен против человека с ружьём. Почему же исторически побеждает тот, кто держит на руках ребёнка, а не ружьё?

Мальчик в семь лет успел побывать на принудительной стройке, стать сыном раскулаченного врага народа, сиротой и попасть на много лет в детдом. Но остался оптимистом, влюблённым в жизнь.

Предки Игоря погибали от холода и от голода, от пуль и приказов других людей, но сумели построить то будущее, в котором живёт и, по большому счёту, благоденствует Игорь, который так часто чувствует себя несчастным.

«Как они не боялись жить?» — это и был главный вопрос, который задавал себе Игорь, снова и снова читая листки, хранящиеся в старой папке.

Среди предков Игоря было много обычных людей — крестьян и инженеров, металлургов и учителей, которые своими трудами, а то и жизнями платили за то, чтобы общество держалось на плаву.

Его прадедушки и прабабушки в те лихие годы были моложе, чем он сейчас. Они вынесли на себе всю тяжесть двадцатого века, которая была больше, чем может выдержать человеческая спина и судьба.

И погибали они часто молодыми.

Как же они не боялись жить?

Игорь возвращался домой. На лавочке у подъезда сидел очень старый и очень маленький человек, косился на апрельскую зелень, выбивающуюся из почек палисадниковых кустов, и что-то бормотал себе под висячий нос.

Игорь зашёл в лифт и увидел в нём сверстницу и соседку Машу. Они поздоровались. Игорь знал её с детства и в какое-то весеннее время был даже влюблён в неё. Но у Маши со школы был мальчик-романтик. Стихи ей писал:

А потом у них появились двое карапузов и много проблем. И сейчас мальчик-романтик стал толстым и мрачным, он много пьёт и страшно ругается с Машей. Но карапузы растут — и Маша терпит. Прошло много лет, а она всё красивая. Только глаза стали тоскливыми.

В тесной кабине лифта Игорь стоял лицом к лицу с Машей и вдруг осмелел: