Барбара Хэмбли: Стены воздуха

Напротив темной массы холма и полуистертой башни он увидел звездный свет, блеснувший внезапно на металле, мелькнувший на мгновение и пропавший. Он взглянул снова, освобождая свою душу от борьбы и тревог. Металл блеснул снова, затем он уловил легкий вихрь песка на мысе, отпечатки ног над чертой прилива. Внезапный удар блеснувшей опаловыми брызгами волны смыл следы с песка. Человек, которому они принадлежали, медленно продолжал свой путь, и Руди увидел свет звезд на его ярко-золотых волосах цвета солнечных лучей.

Увиденное потрясло его, поскольку Руди был убежден, что Архимаг Лохиро - глубокий старец. Этому человеку с молодым, чисто выбритым лицом было около сорока. Только твердые линии его рта и морщины у глаз, переливавшихся голубыми бликами, выдавали суровый жизненный опыт. Его рука, опиравшаяся на крепкое дерево посоха, напомнила Руди руки Ингольда, иссеченные шрамами, очень ловкие и сильные. У посоха был металлический наконечник в форме серпа около пяти дюймов в поперечнике, внутренний край которого блестел, как лезвие бритвы. Он притягивал к себе звездный свет так же, как эти широкие голубые глаза, так же, как мерцающее стеклянное кружево ажурной пены, омывавшей берег и оседавшей на что-то, наполовину скрытое в песке.

Взглянув вниз, Руди увидел скелет. Старая кровь еще пятнала сырые кости, и отвратительные крабы ползали в пустых глазницах черепа. Архимаг обошел его. Край его темного плаща скользнул по скелету и смел песок позади волшебника, продолжавшего свой скорбный путь.

Весь в холодном поту, Руди отпрянул назад, ощутив неожиданный страх. Свет в кристалле померк, погрузив комнату в полный мрак, но оставив голубоватый отсвет в его сердце. И тогда он услышал звук, далекое, слабое гудение, дрожь, которая сотрясала в темноте все Убежище до древних костей ее основателей.

"Гром", - подумал Руди.

"Гром? Слышный через десятифутовые стены?"

Все внутри у него сжалось. Он поднялся и устремился к двери. Снова гул прошел по Убежищу, вызвав зловещий звон в металлическом хламе, сваленном в углах, и заставляя дрожать массивные стены.

Руди бросился бежать.

2

- Проклятье! - прошептал Ингольд, казавшийся совершенно белым в дикой пляске теней. Вдруг удар сокрушительной силы обрушился на ворота. Факелы нервно замерцали, будто само пламя затрепетало в ужасе перед яростью Дарков. В Убежище началась паника.

Обезумев от страха, люди с факелами суетились и метались по Убежищу, находясь во власти противоречивых слухов и не зная, чему верить. Беспомощные дети и немощные старики, в панике покинувшие свои каморки, когда начался гром, жались теперь друг к другу в центре свободного пространства, как вспугнутые птицы. Матери и отцы, вынужденные оставить свое беззащитное потомство в закрытых темных комнатах, сгрудились вокруг Януса и его воинов и молили о спасении. Янус, в тусклом мерцании факелов возвышавшийся над несчастными, до смерти напуганными людьми, своим глубоким и сильным голосом пытался рассеять эти напрасные страхи. Он набирал добровольцев в караулы и вообще делал все, что было в его силах в этом хаосе воплей и света.

"Недурная зарисовочка для Дантова Ада, - подумала Джил, - эта бархатная тьма и лихорадочно трепещущее пламя. Слава Богу, Убежище построено из прочного камня. Неплохо, если к утру этот ужас минует нас. Хотя Дарки постараются расправиться с нами раньше".

Но здесь был Ингольд, и Джил было невыносимо стыдно бояться чего-то под взглядом волшебника.

И она чувствовала только холодную отчужденность, хотя ее кровь стремительно пульсировала в жилах, а тело дрожало от страшного возбуждения. Отчужденность была не только эмоциональной, но и физической, ведь они с Ингольдом стояли на ступенях перед воротами, позади них гремела и сотрясалась сталь. Никто не смог бы подойти туда ближе них.

В зале стоял невероятный шум. Зловещий грохот не прекращался ни на минуту, смешиваясь с безумно-исступленными криками. Убежище теперь действительно напоминало кромешный ад. Мужчины и женщины дико метались туда и сюда, с целью или без цели, и качающиеся лампы и факелы в их руках напоминали неистовое буйство светлячков в летнюю ночь. Ворота содрогались от атак Дарков, и Джил всякий раз ощущала страшную силу вибрации.

Ингольд повернулся и тихо спросил:

- Бектис здесь?

Джил знала, что придворный маг - единственный, кроме Ингольда, волшебник в Убежище.

- Шутить изволите, - проворчала она, потому что единственной заботой Бектиса была забота о его собственном здоровье. Ингольд не улыбнулся, но вспыхнувшее в усталых глазах удовольствие неожиданно омолодило его. Оно исчезло так же быстро, как и появилось, и тень тревог и печали снова омрачила лицо волшебника.