Василий Щепетнев: Первое дело Иеро

Иеро приподнялся на одно колено. Вскочишь сразу — вот он, я, хватай, кто хочет. Осторожно нужно. Вдруг и сам врага врасплох застанешь

Не застал. Не было врага. Либо хорошо затаился, либо ушел далеко, что не только не слышно, но и не видно. Ночью ухо острее, чем глаз, да еще и деревья, кусты.

Он встал во весь рост. В одной руке свой меч, в другой — оружие почтенного Рэндольфа. В два-то меча биться несподручно. Есть мастера двурукого боя, но он не из таких. Но бросить меч почтенного Рэндольфа он не мог. А в ножны, что за спиною, не вложишь — меч для них слишком широк.

До домика он добрался без помех, да и откуда, пуст садик.

Дверь полуоткрыта. Нехорошо. Сначала меч, теперь дверь. Совсем нехорошо.

Он прошел коридорчиком, уже выученном до каждого уголка. Здесь он хозяин, здесь его запросто не возьмешь.

Дверь в его комнатку открыта настежь, и отблески огнь-цветка падали на стену коридорчика не разгоняя, а еще более сгущая тьму.

Тут за притолокой чертов палец лежит, в особой жестяной коробочке. И свечка. Иеро нашарил коробочку. Угадал сразу.

Раскрыл коробочку одною рукой — меч почтенного Рэндольфа положил на пол по стеночке, а свой продолжал держать наготове.

Чертовым пальцем чиркнул о голенище сапога. Сапоги-то хорошие, крепкие, кожи матерого грокона.

Палец загорелся ярким ровным огнем. Он зажег и свечку, загасил палец, взял свечку. Сколько движений, а все потому, что в другой руке меч.

Свеча простая, из сала брата того грокона, из которого пошиты были сапоги.

Конечно, он теперь на виду, но зато и сам видит хорошо. Если противник настроился на темное зрение, то несколько мгновений будет приноравливаться, а ему, Иеро, только несколько мгновений и нужно.

Дверь в гостевой покой тоже настежь. Похоже, хуже и некуда.

Он прошел внутрь. Пусто, пусто, как и ожидал.

Свечу он пристроил на столик, в специальный глиняный светец. Рядом в нем стоял и другая свеча, та, которую разожгло семейство Хармсдоннера, устраиваясь на ночлег. Сгорела она едва на полпальца — следовательно, спали, зря салом не чадили.

В комнате беспорядок, но беспорядок пустоты. Два табурета отброшены на пол, да на широком гостевом ложе лежит смятая, скомканная шкура парза.

Крови нет, и не пахнет.

Итак, что-то или кто-то проникло в дом? Но почему нет следов взлома? Почему открыли дверь? Почему меч почтенного Рэндольфа оказался в саду?

Он услышал шорох — едва слышный, но сейчас прозвучавший громче грома.

Звук раздавался из-под гостевого ложа.

Он замер, раздумывая. Первое, что хотелось — склониться и заглянуть. Наихудшая позиция для обороны — голова беззащитна, спина тоже, равновесия никакого и маневра нет.

Пошарить мечом? А вдруг кто уцелел, спрятался?

И он выбрал решение компромиссное:

— Эй, кто там, вылезай!

Шорох смолк. После нескольких мгновений тишины дрожащий голос спросил:

— Пер Иеро, это… Это вы?

— Это я, — с облегчением ответил Иеро. Теперь все прояснится. Или хоть что-нибудь.

Из-под ложа вылезла Лора Хармсдоннер — испуганная, в слезах — но живая. И, кажется, невредимая.

Она медленно поднялась на ноги, но даже это усилие оказалось непомерным — ноги ее подкосились, и Лора упала на ложе.

Иеро поспешил к ней на помощь, но девушка быстро пришла в себя.

— Где… Где они? — спросила она.

— Я не знаю. Здесь нет никого, кроме нас.

— А… А матушка? Тетушка Сара? Почтенный Рэндольф?

— Я их не видел. Что произошло?

— Я спала… Уснула после вашего ухода и спала… Сквозь сон слышала, как кто-то стучал во входную дверь… Почтенный Рэндольф открыл ее — и крикнул — коротко, я даже подумала, что мене почудилось. И тут матушка затолкала меня под ложе… — она заплакала тихо, почти беззвучно.

Иеро ждал, не перебивая. Все проходит, пройдут и слезы. Наконец, Лора остановилась.

— Простите, пер Иеро. Я спряталась. Думала, и матушка, и тетушка Сара последуют за мной. Но они с оружием вышли наружу, в коридор, и… и…

— В коридоре нет никаких следов крови, — попытался успокоить ее Иеро. — И во дворе.

— Я не знаю… я зажала уши, чтобы не слышать, но… Они кричали — и матушка, и тетушка Сара…

Иеро обнял Лору. Девушку била крупная дрожь, и дрожь стала передаваться ему.

Спокойно. Не дрожать нужно — думать. Думать и действовать.

— Ты не расслышала, кто это был? Кто стучал, с кем говорил почтенный Рэндольф?

— Я… Я не уверена…

— Вспомни, это очень важно!

— Мне показалось… Наверное, я ошиблась, но…