Андрей Чертков - Время учеников. Выпуск 2

…Жилин грозно запыхтел и принялся выкарабкиваться из глубочайшего кресла. Маюль, здесь и теперь.

Чертков уверяет, что первый разговор о Проекте «Время учеников» имел место в 1993 году, в Репине, в самый разгар «Интерпресскона», когда практически все, что могло быть выпито, — было выпито. Мне вспоминаются иные дни, но я, возможно, ошибаюсь: ложная память порой выкидывает презабавнейшие фортели, причем не всегда отличишь, где истина, а где ее мороки. Другое дело, что тот же Чертков клянется всеми святыми (однако!), что не помнит, когда идея Проекта пришла к нему голову. Невнятные слова о пролегоменах идеи, которые, мол, витали в воздухе, а ему будто бы давно хотелось чего-то этакого, звучат неубедительно, да и глаза при этом он отводит в сторону, рассматривая этикетку на пивной бутылке так внимательно, словно на ней начертаны знаки конца света или тайные письмена адептов Хонсу, видимые и ведомые лишь ему одному. Впрочем, поначалу я не обращал на все эти детали никакого внимания, ограничиваясь лишь шуточками насчет того, что идеи, витающие в воздухе, — легковесны.

Однако задумка тогда показалась забавной, достойной и вызвала некоторое возбуждение присутствующих.

С ходу начали составлять списки участников. Речь шла, если оперативная память мне не изменяет, о том, что приглашение в Проект — своего рода награда, оценка деятельности и высший балл писателю, достойному именоваться учеником. То, что сборник может оказаться полигоном для начинающих или поводом для оттяжки коллег из смежных жанров, не могло присниться и в страшном сне Черткова. Впоследствии, в первой книге Проекта, он изложит в своих комментариях, как это выглядело с его точки зрения. Не нам судить, как все было в действительности.

Каюсь, тогда я и впрямь воспламенился идеей. Соблазн был велик: во-первых, достойно отметим вклад братьев Стругацких в развитие советской фантастики, а во-вторых, заодно и сами отметимся — вот они мы, продолжатели славного дела. Никто даже не вспомнил слов известного человека: «Эпигоны портят все!» А ведь этот завет нам следовало, как сказал бы другой, не менее известный деятель (не человек), «начертать остриями алмазных игл в уголках наших глаз». Увы, глаза нам застил туман тщеславия.

Начали шумно делить наследство, пардон, произведения — кому что «продолжать». Поскольку было очевидно, что хиты расхватают сразу и пойдет рубка на самых известных вещах, я прикинул, что ранние произведения останутся незалапанными, а значит, на них легче и проще отстебаться. Совесть тогда молчала. Поэтому и остановился на «Стране Багровых Туч».

Надо сказать, что именно к этому произведению у меня было странное отношение. С одной стороны, конечно, перечитал его в свое время немереное количество раз. С другой — не мог забыть первого впечатления, когда в руки мне попала книжка в «золотой серии» или, как сейчас говорится, «в рамочке». Это было самое первое, детгизовское, кажется, издание «Страны». Какую фантастику читал тогда школьник? Жюль Верн, Беляев, Казанцев, Обручев и тому подобное в достаточном ассортименте. А тут мрачная обложка, страшная картинка на форзаце, этакий этюд в багровых тонах, а ко всему еще — в произведении гибнут наши космонавты! Бррр! Через много лет, когда за вещами АБС я охотился по всем журналам, пару раз ловил себя на ожидании — вдруг в новой вещи будет рассказано, как спасли Богдана Спицына. Спасся же каким-то чудесным образом Горбовский на Радуге!

Вскоре после того, как Чертков объявил о готовности номер один (нашел издателя!), червь сомнения превратился в удава и стал душить муками совести. По трезвом размышлении картина предстала в совершенно ином свете. Были осквернены все традиции российской словесности! Герои АБС пошли оптом и в розницу, как мускулистый кретин Конан-варвар или слюнявые персонажи М. Митчелл. Мародерство, эксгумация, эпигонство, хамство… — это не самые крутые грехи, которые я инкриминировал себе, да и прочим участникам Проекта. Но дело было сделано, и поздно говорить, что ты передумал.

Приступил к работе, втайне надеясь, что Борис Натанович резко негативно оценит Проект и велит прекратить. Но втуне! Гуманизм и воспитание Б. Н. не позволили живому классику поставить на место распаленных «письменников». Не исключаю, что в глубине души ему было глубоко плевать с высоты его положения на все эти мелкие игрища. Позиция, достойная Бога! Не вмешиваться в дела своей креатуры — вот истинное величие. Пусть резвятся, дело молодое. Но нам-то как быть, а?!