Андрей Чертков - Время учеников. Выпуск 2

— С ногой на небе наш Утес, он страх и голод нам принес!

— Какой голод? — спросила я. — Разве в Империи Межгорья голод?

— Нет, — сказал Токива. — Только страх. Голод в лагерях. Это я для ритма.

Мы снова помолчали. Ничего, кроме этого ритма, не возникало. Да и ритм что-то не завораживал.

— Слушай, Токи, — сказала я. — Может, не нужна эта ритмовка, а? Проще никак нельзя?

— Нельзя, — сказал Токива. — Ты ж не в Проект, ты к массам обращаешься. А массы сиры и убоги. Нет у масс культуры, и посему они жаждут хлеба и зрелищ. Или иных развлекалищ. Эта проза народу не нужна. Народ любит стих и песню. А стих — это ритм.

— Вот-вот, давай. Напишем им марш.

— А что. — Токива оживился. — Это идея. «Марсельезу». Даешь межгалактический Интернационал! На чем тут у вас играют — в массах?

— В массах у нас тут не играют, — сказала я. — В массах, как ты верно подметил, только жаждут. А утоляют сию жажду менестрели. Ну, у золоченых, понятно, свои музыканты. Но это — для избранных. От избытка денег.

Токива мечтательно возвел очи горе.

— Менестрели!.. — Все, готово, он уже представлял себя с венком на голове и чем-то струнно-щипковым в руках — среди толпы, громадной и рукоплещущей. — Эх, а в Арканаре вообще петь запретили — только каноны, будь они неладны. Зря все-таки, Эдна, вы земное средневековье ругаете — вот где развернуться…

— Погоди, — сказала Эдна, не поднимая головы от экрана принта, — будет и у вас эпоха менестрелей, напоешься еще. Народный трибун. Акын. Баронет-золотое горлышко. Или — серебряное? Флейтист гаммельнский пестрый.

— Ну право, королева, вы мне льстите! — Токи сорвал несуществующую шляпу и, метя пером по полу, исполнил ряд затейливых па. — Недостоин. Счастлив уже только лицезреть. — Он согнулся в поклоне.

— Ладно-ладно, не отлынивай, агитатор! — Эдна махнула на Токиву рукой, пытаясь спрятать улыбку. Любит она его: артист!..

Я подперла голову руками и стала вспоминать — какие у нас люди. Массы. Да. Это вам не Эдна с Токивой…

Надеждяне творили: на экранах бежали страницы текста. Эдна подключилась к машине Арвиана — читала готовое. Мира выводила на свой экран все написанное и монтировала в текст фотографии. Бездельничали только мы с баронетом.

— Нужна идея, — сказала я. — Ключ. Стержень. А то мы так весь день просидим.

— Ну и что за идея? — спросил Токива.

— Да не знаю я! Давай предлагай все подряд — вдруг всплывет что-то. Мозговой штурм.

— Штурм унд дранг, — сказал Токива, ухмыляясь. — Это вон к Сепри и Арви. А я лучше так, по старинке. Впрочем, изволь, но только уж без шуток: все, что в голову, все — в дело. Так… Голод — холод… молот — весь исколот, нет — заколот. В смысле — копьем заколот. Или мечом. Дальше: молод — во, гляди, уже почти со смыслом! Давай-давай, Мита, не спи!

— Голод? — Я попыталась попасть в темп. — Пусть в родительном: с голода — из золота? Нет, плохо. Голодный — холодный — народный — тьфу ты, вот теперь будет лезть «Марсельеза» твоя. Ладно — мимо! Что там еще? Утес — принес: было. В нос — гм, что, тоже копьем? Задравши нос — ну, это уже для считалочки.

Токива поморщился:

— Да не думай ты! Гони, сама ж сказала — штурм. Пусть хоть «понос» — потом отсеем. Что еще? Пес — нес. «Нес» было. Нес — не донес. Не, «Утес» — это не то слово. «Голод» и то лучше.

— Подожди-подожди, — сказала я. Я чувствовала что-то… Смутно, не вытянуть. — Сейчас, помолчи. Токи, не звени. Одну минуту.

Опять стало тихо. Слышно было, как баронет шевелит мозгами. Я тоже старалась изо всех сил, пытаясь нащупать проскользнувшую по краю сознания мысль. Или образ. Ну!.. И тут меня осенило. Вот же оно.

— Джек! — сказала я. — Спираль с рефреном.

— Так… Митка. — Токива положил мне руку на лоб. — Ты не переусердствовала, сестричка?

— Точно, — откликнулась Эдна, не оборачиваясь. — Шли бы вы окунулись еще разок. Пииты. «Мечом заколот»! Работать только мешаете.

— Да ну вас, — сказала я, — перестаньте. Это стишок такой — «Дом, который построил Джек» — вы ж, наверное, учили.

— Верно. — Токива наморщил лоб. — Было. Сейчас. Земля, Британия… Не, век не помню. Как раз, между прочим, считалочка. Перевод еще был… Точно — спираль. И что?

— Подожди, подожди, — сказала я. Меня уже несло. — Вот мир, в котором царит Утес. Ха, и рифмы почти не надо. А это народ, который в долинах зеленых живет…

— Это пойдет, — признал Токива. — Только отчего же без рифмы. Больше — не меньше. Не забывай про массы. Народ — наоборот. Урод. Недород. Еще корни есть? Сброд. Не, это — тот же. Ну и ладно. Склеивай давай! А то что это — «живет»?