Ната Чернышева: Тропою снов

— Тьма тебя раздери, патрульный! — вою, захлебываясь слезами, мне уже не до гордости. — Ты человек или дерьмо бездушное?!

Меня выворачивает наизнанку, корчусь в жестоких спазмах безудержной рвоты, бунтующий желудок казнит беспощадной болью. Вою, словно раненое животное. За что? За что мне это?!

Лучше бы я в психушке осталась, честное слово!

— Таня, Танечка! — визжит Анна Альбертовна, но ей снова дают по шее, и она замолкает.

Чьи-то пальцы касаются меня — бережно, почти невесомо. Это настолько неожиданно — вместо очередного удара! — что поневоле вздрагиваю, как от полновесного пинка…

— Что это с ней?

— Токсикоз. Она и впрямь беременна…

Приоткрываю глаз и вижу лицо моего противника: настал его черед пугаться до одури. Нет в Первом мире преступления страшнее физической агрессии к беременной женщине! Даже если как-то спасешься от жестокого наказания, собственная совесть сглодает до костей. Потому что детей рождается очень мало, и каждая детская жизнь священна, нерожденная — в особенности…

— А насчет Сумрака что, вранье? — спрашивает кто-то из воинов. — Или как?

— Не похоже, что она вообще Посвящение принимала, — говорит аль-целитель. — Молоденькая еще совсем, глупая…

— Ты! — орет очнувшийся командир на Анну Альбертовну. — Что тут, порази вас Свет, происходит?!

В ответ — истерическое хихиканье с тонким подвизгиванием. Обернуться и посмотреть не могу, но лицо психолога, от ужаса перекошенное, хорошо себе представляю. Да. Тонка у вас кишка, Анна Альбертовна! Кандидат психологических наук, забери тебя Тьма…

— Вы! — вскидываюсь из последних сил. — Не… троньте ее!

— Тише, милая, — целитель заставляет меня лечь снова. — Сейчас тебе лучше станет…

Ага, куда там, лучше некуда! Кого обмануть хочешь, старый хрен?! Засунь свой артефакт себе в… одно место, до попы мне твой Свет, можешь поверить!

— Подойди сюда, девочка. подойди, не бойся, — просит кого-то целитель, и я даже понимаю, кого именно… — Это очень простая магия, даже Посвящения не требуется. Помоги, ты же видишь, одному тут не справиться…

— Что… что мне делать? — тихо спрашивает Анна Альбертовна, в голосе — страх и слезы. Но боится она не за себя, вот ведь удивительное дело!

— Возьми ее за руку. И не отпускай…

Бережное прикосновение ладони… Смутное воспоминание. Какое-то странное, давно позабытое чувство…

— Мама?…

— Танечка, родная… я здесь, я с тобой!

Как же она нашла меня, откуда… ведь моя мать погибла, тогда еще, Тьма знает сколько лет тому назад при лесном пожаре! Не может быть! Этого просто не могло быть, не могло… Но мама была. Держала меня за руки, и ее любовь обнимала измученную душу родным теплом. Я начала сползать в какую-то отвратительную полудрему — не то сон, не то забытье, и Силы ни капли… вот так, наверное, и растворются люди в Междумирье, пройдя порталом смерти. Ни боли, ни радости, — ничего, одна пустота…

— Все, — устало говорит аль-целитель. — Если и это не поможет, то…

— Жить будет?

— Может быть…

— Что — может быть?! Будет жить или нет, я тебя спрашиваю!

— Сбавь тон, Юлерссану, — гневно советует аль-целитель. — Мечом махать перед ребенком, не прошедшим Посвящения, много ума не надо! Ты лучше спектр выброса припомни! Там вся Триада разом отметилась! Соображаешь, что это значит?

— И что это значит?

— Да этой девчонке цены нет! Призвать мощь всех Сил разом — я о таком даже не слышал! Девочка выложилась до предела… как она вообще на ногах еще держалась! А ты мечом ее, умник!

Отчаяние переполняет меня. Опять, ну опять все то же самое, сейчас я снова умру, и никто не спасет, ни мать, ни сам Баирну, даже если вдруг прямо сейчас здесь появится…

— Знал я одну такую, — говорит дорей-воин задумчиво. — Лет семьдесят тому назад в Накеормае жила, артефакты по всем трем Силам делала. Еще до Посвящения магом стала… случай уникальный.

— Мастерицу вспомнил? — насмешливо интересуется аль-воин.

— Именно, — подтверждает Юлерессу.

— Ну, так забудь. Давно пора. Сам Верховный не знает, по каким мирам ее дух теперь бродит…

С трудом разлепляю веки, смотрю в глаза командиру патруля. Семьдесят лет — это для боевого мага не возраст, так, четверть возраста. Вот аль-целитель, тот наверняка уже вторую сотню за спиной оставил. А этот мужик на пике формы. Чувствую, знаю, что не совсем он мне чужой, а вспомнить что-то конкретное никак не получается… Семьдесят лет! С ума сойти, как долго меня здесь не было! Но в каждом мире время течет по-своему. Счастье еще, что не через семьсот лет вернулась. И не через тысячу семьсот…