Ната Чернышева - Это был просто сон...

Ветер дохнул в лицо морозным холодом. Пошел снег, укрывая пляж пушистым ковром. Застыли на бегу неугомонные волны, хрустальным кружевом осыпалась с них пена. И музыка шла тихая-тихая, осторожная, полная снежного перезвона. Вкус тающих на губах льдинок, колкие иглы нешуточного мороза на щеках, свист ветра, шорох метели… Легкая, почти детская радость, вскипавшая пузырьками в каждой клеточке тела.

А потом в хрупкий ажур звуков вплелся голос. Песня шла на непонятном языке, но это только усиливало эффект. Ирина подумала, что если бы понимала каждое слово, неповторимая гармония могла бы рассыпаться. Голос Фарго сам по себе был удивительно прекрасным, но певец себя не щадил — уж насколько Ирина разбиралась, вокал в этой песне был архисложным. "Вот бы российской эстраде поучиться у этого малого!" — вскользь подумала она и тут же забыла.

Трансляция концерта прервалась, а Ирина все сидела неподвижно. Потрясение оказалось слишком велико. Она не сразу включилась в реал.

— … опять… Правительственная вставка.

— Переключись на другой поток.

— А, бесполезно. По всему диапазону передают. Случай-то совершенно дикий.

— Да, давно такого у нас не бывало…

Ирина, моргнув, уставилась на экран.

— … по обвинению в разбойном нападении на Детский Центр, — вломился в сознание знакомый голос а-дмори леангроша. — Высшая мера…

На экране — Ирина глазам не поверила! — свирепые воины клана Дорхайонов держали Лилому. Рядом с ней находился чернокожий испуганный ребенок лет пяти.

— Нет, — прошептала Ирина одними губами.

— Да выключи звук! — сердито потребовал кто-то из зрителей. — Была охота слушать по третьему разу.

Звук исчез. Ирина смотрела, не в силах сдвинуться с места. А действие меж тем разворачивалось недвусмысленное. Текст приговора был краток. Высшая мера по законам Анэйвалы — смертная казнь через повешение. И за преступления одного всегда расплаичвалаь вся семья. У Лиломы, кроме малолетнего ребенка, других родичей не оказалось…

— Не-ет! — закричала Ирина, вскакивая. — Нет! Это неправда! Остановите это! Прекратите!

Кто бы в экране ее слушал! Хоть звука не было и на том спасибо, потому что малыш Лиломы кричал и вырывался, да толку, что может сделать пятилетний ребенок против двоих дуболомов, волокущих его на эшафот.

— Выключите этот проклятый визор! — распорядился гневный голос Бэлен лиданум.

Ирина кричала, чувствуя, что сходит с ума. Экран погас, но кадр казни врезался в память и горел в ней чудовищным огнем. Бэлен лиданум с неженской силой ухватила Ирину за руку и поднесла к губам стакан с прозрачной жидкостью. Ирина подавилась напитком и зашлась в приступе жестокого кашля.

— Успокойтесь, — приказала лиданум. — Вот так. Выпейте до дна, не помешает. Сядьте. И рассказывайте.

— За что? — икая, простонала Ирина. — Лилома не виновата! Она со мной была, со мной разговаривала!

— Вы хотите сказать, что это не Лилома Рах-Сомкэ участвовала в нападении на Детский Центр? — в голосе Бэлен лиданум сквозило искреннее изумление.

— Нет! Нет, конечно! — Ирина вновь сорвалась на крик. — Она со мной была! Сегодня утром! Потом был взрыв, и она упала… она лежала неподвижно, я подумала, она погибла. Черти б вас всех забрали!!! Зря, что ли, меня выворачивало на вашем ментосканере челых полтора часа!

— Ваш воспоминания были признаны ложными.

— Что?! — закричала Ирина.

— А ничего, — очень спокойно выговорила Бэлен лиданум. — Ваша память и так вся в дырах, а воспоминания о событиях в парке слишком сильно отличаются от ментограммы Рах-Сомкэ. У которой, кстати, были и мотив и возможности.

— Проклятье! Она хоть знала, с какой стороны браться за оружие?

Наверное, лекарство, подмешанное в напиток, начало действовать. Ирина чувствовала, как по телу разливается противная слабость. Язык стал неповоротливым и толстым. Но полный эмоциональный бардак в голове остался прежним, и от этого стало только хуже.

— О, с оружием обращаться Рах-Сомкэ умела прекрасно. В общей сложности она прослужила на внешних защитных станциях Анэйвалы тридцать два года. На планету перевелась недавно, четыре года назад. И еще раз повторяю, следствие установило ее причастность по показаниям ментосканера. Воспоминания о налете оказались исчерпывающими и подлинными. На их основании и был вынесен приговор.

— Но если она была профессионалом, — яростно заговорила Ирина, — зачем она устроила кавардак в Детском Центре? Гораздо проще — и тише, проклятье! — убрать ненавистного человека, выдав убийство за несчастный случай! Кого она там ненавидела? Эту Ди-Тонкэ? Наверное, за дело! Но она этого НЕ делала! Потому что была со мной! Ее просто подставили! Хотя ума не приложу кто и как. И вашего драгоценного а-дмори леангроша подставили тоже. Прикончили невиновного человека по закону! А ребенка зачем они убили? За что?! Малыш здесь при чем?!