Мюррей Лейнстер: На суше и на море 1960

Своеобразной особенностью культуры Мальты является исключительная забота населения о загробной жизни. Конец этой культуры относят к 1800 году до н. э. и предполагают, что он был вызван нашествием какого-то другого народа или религиозным переворотом. Интересно, что с предполагаемой датой гибели культуры Мальты почти совпадает дата катастрофы, постигшей среднеминойскую культуру острова Крит (около 1800–1750 гг. до н. э.) Предполагают, что эта катастрофа вызвана сильнейшим землетрясением, разрушившим полностью крупнейший город минойского Крита и его вероятную столицу — Кносс. Кажется возможным сопоставить катастрофу на Крите с гибелью древней культуры Мальты, если предположить, что обе катастрофы были вызваны одной и той же причиной — тектоническими движениями в области Средиземного моря, очень частыми в этих районах, в результате которых Мальта осела, площадь ее сильно уменьшилась, постоянные источники воды иссякли и ее древняя культура, потеряв питавшую ее материальную базу, погибла. Поэтому нет необходимости прибегать к гипотезам о вторжении новых народов или о религиозном перевороте.

По-видимому, опускание Мальты началось задолго до окончательной катастрофы. Происходившее все время постепенное уменьшение площади острова, частые землетрясения, иссякание источников воды — все это создало у его населения чувство обреченности, наложив отпечаток на религию жителей, уделявших особое внимание загробной жизни. Может быть, этим и объясняется своеобразие культуры Мальты на ее последних этапах.

Гипотезу о том, что древнейшая мальтийская культура погибла в результате тектонических движений, косвенно подтверждают и находки вулканического пепла в верхних слоях придонных осадков в восточной части Средиземного моря к югу от Крита. Предполагают, что этот пепел отложился во время гигантского извержения вулкана Сан-торина примерно в 1800–1500 годах до нашей эры. Этот факт подтверждает, что в то время восточная часть Средиземного моря была ареной усиленной вулканической и сейсмической деятельности. В этих же осадках найден нижний, более древний слой вулканического пепла, относящегося ко времени порядка 11 000 лет до нашей эры, вероятнее всего занесенного западными ветрами, а не с островов Архипелага.

Описанная выше культура древнего неизвестного народа не ограничивалась одним только островом Мальтой. Такого же рода культуру (с храмами, колеями и т. п.) обнаружили и на маленьком вулканическом островке Пантеллерии площадью всего в 83 квадратных километра, расположенном в 100 километрах к юго-западу от Сицилии и в 69 километрах от тунисского берега. А несколько лет назад на полпути между Пантеллерией и Сицилией под водой были открыты развалины двух затопленных городов с симметрично расположенными улицами и высокими зданиями, существование которых относят примерно к тому же времени, что и загадочные памятники и колеи островов Мальты и Пантеллерии.

Пустынные острова у берегов Южной Америки в XVII–XVIII столетиях были убежищем пиратов. Туда они заходили пополнить свои запасы свежей водой, мясом, плодами. Одно из таких убежищ занимало три острова в 650 километрах от берегов Чили. Самый большой из них назывался Хуан-Фернандес или Мас-а-терра, два других Мас-а-фуэра и Санта-Клара. Они гористы, частью покрыты лесами. Открыл их в 1563 году испанский лоцман Хуан-Фернандес, прославившийся тем, что сумел найти прямой путь из Кальяо к берегам Чили, минуя холодное Перуанское течение.

Остров, получивший имя первооткрывателя, можно с полным основанием назвать островом робинзонов. По любопытному стечению обстоятельств на протяжении нескольких сот лет он служил пристанищем для вольных и невольных отшельников, и судьба одного из них представляет особый интерес как судьба реального прототипа героя знаменитого романа Даниеля Дефо «Робинзон Крузо».

Первым робинзоном был сам Хуан-Фернандес. Он прожил на острове несколько лет, занимаясь разведением коз и свиней. Но уединение, видимо, наскучило ему, и он вернулся на материк.

В двадцатых годах XVII века здесь жили долгое время три моряка из эскадры голландского адмирала де-Витта. Судьба их неизвестна; вероятно, они попали в руки испанцев, которые были беспощадны к своим врагам голландцам.

После них здесь пять лет провел человек, спасшийся с одного торгового судна, затонувшего недалеко от острова.

Следующим робинзоном был некто Уильям, гватемальский индеец из племени москитов, которого оставил на Хуан-Фернандесе пиратский корабль капитана Шарпа. Он прожил здесь три года два месяца одиннадцать дней.