Наталья Иртенина: Сады Шахерезады

Закончив рассказ, малыш взял с подоконника червячка, проткнул его посередине толстого тельца булавкой, натянул поглубже на иглу и оставил так раскачиваться на нити, влекомой легким сквозняком. Из места прокола выползла большая прозрачная капля и, очень медленно оторвавшись от тельца червяка, поползла вниз.

Мальчик пристально смотрел на червя немигающими глазами. Через несколько минут тот шевельнулся. И скоро червяк уже извивался на игле, как танцор, закручивая по короткой спирали свою неповоротливую, упитанную плоть.

-Ты готов, Отверткин? - изменившимся, отрешенным и хрипловатым голосом спросило дитя. - Я иду к тебе!

1.Первый. Шебалу

Четвертому, самому младшему Служителю из Хранилища Древнего Знания седобородого города Харар не спалось.

Черная смоляная ночь струилась в распахнутую дверь дома, теплой шерстью укутывая всех его обитателей. Ярко-сочные звезды в рассеяньи роняли на высохшую землю скупые крупинки света. Рядом тихо и уютно сопела во сне Иллоэ. За стенкой перевернулся с боку на бок и что-то сонно пролепетал Рок.

Скоро придет рассвет, быстрый и внезапный, как все, что дают здесь земля и небо, и как все, что забирают здесь земля и небо. Гилу и Таннаби идут рука об руку и путь их не пресечется, и ни один не вырвется вперед другого. В этом мудрость Неименуемого Начала, которой напитано Древнее Знание. Настолько древнее, что никто уже, даже Старейшие, не может сказать, откуда оно пришло и как появилось в седобородом городе Хараре. Настолько древнее, что никто из живущих ныне не в силах вместить в себя хотя бы каплю этого Знания, ибо даже капля его намного превосходит по мощи и тяжести человеческий ум. Люди могут только хранить Древнее Знание, не соприкасаясь с ним, ибо оно настолько могуче, что может убить неосторожного. Пока еще могут хранить. Но, быть может, настанут времена, когда и это сделается для людей безумием и неподъемной, смертельной тяжестью? Ведь когда-то, говорили Старейшие, Древнее Знание не нависало над людьми горою, но само возвышало их. Тогда, в те седовласые времена, оно было под силу простому смертному! И те Старейшие, что жили тогда, принимали в себя Древнее Знание без ущерба для жизни и рассудка. Древние люди рождались и умирали великанами. Они создали все, чем живут сейчас в Хараре. И так будет всегда.

Даррэк, Четвертый Служитель Хранилища Древнего Знания, еще раз прислушался к мягкому дыханию Иллоэ, своей жены, и легко, бесшумно выскользнул из дома. Возле обмазанной глиной и окрашенной в яркий карминовый цвет стены, нащупав вслепую тростниковую циновку, опустился, скрестив ноги. Скоро придет рассвет - на восходе небо уже переоделось в одежды глубокого темно-синего цвета.

Не спалось из-за смутного, сосущего где-то внутри, под сердцем, и скребущего там кошачьей лапой предчувствия. Даррэк не доверял предчувствиям. Кроме тех, что посещали мудрых Старейших, и тех, что обитали в тщедушном теле Шаддайнэ-Гилу - "временном доме бога Гилу" на языке Древних Предков. В теле Верховного Жреца седобородого города Харар, чьего настоящего имени никто уже не помнил, даже сам Одержимый. Его предчувствия, предречения и предуказания, даруемые через Жреца жителям Харара Дающим-Гилу, слушали и слышали все - от беззубого и дураковатого Арнабара, которому больше ста лет, до сопливых младенцев, едва ставших на ноги. Их нельзя было не слышать - так заповедали Древние. Верить же своим собственным предчувствиям в Хараре почиталось гордыней и скудоумием, насылаемыми на человека сумрачным Таннаби-Отнимающим. Забирая разум и отнимая у смертного благодать Гилу, равнодушный ко всему Таннаби скоро разлучал того и с жизнью.

Но не поддаваться, не пасовать перед мороком Таннаби, не одурманиваться его ложными подсказками и искушающими, уводящими на дорогу Безумия голосами было очень трудно. Нелегко сохранять свое лицо, представая пред Безликим Таннаби.

Даррэк провел рукой по глазам, проверяя, не спит ли. Таннаби часто приходит к людям во сне, но узнать Безликого невозможно. Можно лишь наутро догадаться, что ночью в твое тело забирался Отнимающий и наводил там свой, нужный ему порядок вещей. Сегодня сумрачный бог избрал своим ночным приютом Даррэка, Четвертого Служителя Хранилища Древнего Знания. Видение, навеянное незваным, но открывающим любые запоры и замки гостем, было жутким и невыносимым. Он заставил Даррэка присутствовать на собственной казни. Даррэк раздвоился - он был зрителем и казнимым. Эту сцену он видел всего лишь раз в жизни, когда-то давно, когда был еще сопливым и чумазым мальцом. Вместе с отцом он попал тогда на казнь гнусного преступника - убийцы, вора и возмутителя порядка. Раскаленным на огне острым железным прутом приговоренного проткнули насквозь в том месте, которое называется Малым Солнцем. Нечеловеческий, невообразимый, непостижимый вопль, даже не вопль, а животный вой, острым мучительным колом вставший в голове маленького Даррэка, стал его первой и самой крепкой памятью о детстве.