Наталья Иртенина - Сады Шахерезады

Здесь было много неба, намного больше, чем на узких, петлявших вкривь и вкось улицах, и Нур наконец решился.

Он остановился, поискал что-то глазами в небе, почти у самого его края и ткнул пальцем в еле заметную черную точку. Несмотря на достойные года, старик сохранил глаза зрячими, на зависть даже тем, кто не живет на земле и трех десятков лет. Даррку пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть эту маковую росинку в бирюзе дневной купели солнца.

-Что это?

-Это - Шебалу. Тебе он должен быть известен под другим именем. Когда-то и я звал его этим другим именем - Горелое бревно. Эта презрительная кличка дана ему простолюдинами, не знающими истины. Теми, кто не ведает о безначальной и бесконечной войне Харара со своей смертью.

-Горелое бревно? - недоуменно переспросил Даррк, растирая ладонью лоб. - Да, я знаю о нем. Оно подходит к Харару раз в семь лет и через несколько дней убирается восвояси. И оно ни разу не подошло к городу так близко, чтобы можно было хорошо рассмотреть его.

-Его нельзя рассмотреть, потому что это и есть сама смерть. Смерть Харара и всех его плодородных земель. Смерть его жителей и памяти о вечном городе. Если его не остановить, скорая гибель ожидает всех нас.

-Но ведь ты сказал, что Шебалу - это избавление от смерти, а не смерть?! Учитель, я не понимаю тебя. Твоя мудрость слишком мудра для меня.

-В этом нет ничего непосильного для человеческого ума. - возразил Нур, опять ныряя в полусумрак какой-то на редкость неприютной улочки и утаскивая за собой Даррка, изнывающего от неведения. - У палки есть два конца. У Шебалу - у Горелого бревна - их тоже два. Смерть и Бессмертие. Чтобы ухватиться за первый, ничего не нужно делать. Наоборот - нужно только именно это "ничего". Чтобы поймать второй конец, надо...

-Что надо? - упавшим голосом спросил Даррк, почувствовавший в словах Нура скрытую опасность для самого себя. Не для кого-то, а именно для Четвертого Служителя из Хранилища Древнего Знания. Одного-единственного.

Нур вдруг остановился и, сдвинув капюшон с лица, цепко взглянул Даррку в глаза.

-Надо уйти одному, чтобы вырвать у смерти каплю вечности для всех. Шебалу нужен либо один, либо все и всё. Получив одного, он уйдет опять на семь лет. И так будет всегда. До тех пор, пока в Хараре не перестанут рождаться кайлэни - Те, Кто Уходит в никуда.

-И... я... - Даррку было бы легче, если бы это выговорил кто-нибудь другой, а не он сам.

-Да, - Нур понял его. - Ты - кайлэни. Шаддайнэ-Гилу указал на тебя. Поэтому я и пришел за тобой. Семь лет назад к Шебалу ушел другой. Я не знал его и ты тоже. В тот год Иллоэ родила Рока. Чтобы он мог жить дальше, чтобы в Хараре родились еще дети, ты должен уйти к Шебалу.

Даррк подавленно молчал, глядя себе под ноги. Нур не уговаривал его. Нур говорил, что так надо сделать. Так будет правильно. И без геройства. В молчании и безвестности. В тайне седобородого бессмертия Харара, которым гордятся харарцы, не ведая о войне, идущей у них под носом. И он, Даррк, тоже гордится.

Он понимал, что Нур прав. И еще - что смерти нет, как нет отдельных капель в реке, потому что смерть - это и есть - капля в неспешной реке Вечности. Капля, которой на самом деле нет. Даррк очень удивился этой мысли, как будто внушенной ему кем-то другим - настолько она была красива, полновесна и чужда всего суетного, быстротечного, капризного. Как звезды, живущие в ночном небе. Как город, что древнее самой древности. И как человек, уходящий в никуда, чтобы увести за собой смерть, которой нет.

И он решил, что пойдет туда и уведет с собой смерть своего сына и всего Харара с его тучными, плодородными землями.

-Я пойду к Шебалу, Нур, - твердо сказал Даррк.

-Я знал это, - просто и без прикрас ответил старик, а в глазах его застыло одобрение. - Этой ночью ты утратил не только часть имени, но и возможность выбирать и отказываться. И все-таки твое согласие - не пустой звук. Оно означает, что ты принимаешь свой путь таким, какой он есть. Это хорошо. Значит, незыблемость древней традиции не будет нарушена. Для смерти не будет лазейки. Ты истинный кайлэни, Даррк. Волею и щедростью Дающего Шаддайнэ-Гилу никогда не ошибается.

Дом Старейших, куда Нур привел помрачневшего и посерьезневшего Даррка, встретил их безмолвием и безлюдьем. Сложенное из больших, ровно обтесанных валунов древнее жилище Хранителей Харара снаружи казалось гигантским спящим броненосцем, свернувшимся в клубок. Внутри же массивные стены нависали над вошедшим, сдавливая смертного со всех сторон своей тысячевековой памятью, исходящей здесь отовсюду. Даррк ежился, против воли впитывая в себя, всей кожей и всем телом, отрешенно-сумрачное настроение этих стен. Он ожидал увидеть здесь во множестве яркие одежды и суровые лица Держателей Солнечного Щита Харара, бесшумно скользящих тенями слуг, томящихся в предчувствии зова Хранителей Гонцов и Посланцев, но Дом оказался пуст. Звуки шагов - его и Нура - гулко отдавались коротким эхом. Нур вел его вглубь дома сквозь вереницы комнат, затворенных дверями и совсем без дверей, через проемы и проходы, столь неожиданно для глаз появляющиеся на пути, что Даррку казалось, будто они проходят прямо сквозь стены. Дом был огромен, непрост и мудр в своем бесконечном безмолвии. Их путь в сердце жилища Хранителей был долгим и коротким одновременно. Даррк чувствовал, что они идут так уже целую вечность, но когда Нур остановил его перед дверью, он понял - эта вечность была всего лишь каплей самой себя. И сейчас начнется другой отсчет - новой капли вечности, именуемой жизнью Харара.