Журнал «Если» - «Если», 2005 № 03

— И где же ты ее возьмешь?

Валентин перестал расхаживать по комнате, уселся в кресло, закурил, пустил дым к потолку и спросил:

— Что ты помнишь про 1980 год?

— Про восьмидесятый? — переспросил я. — Ну, Высоцкий умер… Леннона убили… еще Олимпиада в Москве была…

— Вот! А помнишь, как в народе по поводу этой Олимпиады шутили? Забыл? Говорили так: назначенный на восьмидесятый год коммунизм в последний момент был заменен Олимпийскими играми. Цитирую слова Хрущева, сказанные им на XXII съезде КПСС, — он поднял с пола тоненькую брошюрку, полистал и стал читать вслух: «Пройдут годы, минуют столетия, но никогда благодарное человечество не забудет октябрь 1961 года, съезд нашей партии, на котором в обстановке величайшего единодушия принята Программа КПСС — Программа строительства коммунизма». И еще: «…К 1980 году в нашей стране будет в основном построено коммунистическое общество… Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Вот это уж реальность, так реальность! Представляешь, сколько миллионов людей искренне верили в эту идею на протяжении многих лет! Значит, сумма энергии здесь просто колоссальна. В общем, если я при таком раскладе не смогу этот самый коммунизм выпарить — грош мне цена!

Честно говоря, Валькина идея меня не вдохновила. По этому поводу у меня были определенные опасения, которые я не преминул ему высказать:

— Слушай, а если там что-то вроде военного коммунизма — был же такой в двадцатые годы. Ну, там, талоны всякие, карточки, а у нас ничего этого нет.

— Нет, ты все-таки редкая балда! — раскипятился Валька. — Пойми, на самом деле коммунизм никто не строил, он существовал лишь в мечтах, а в мечтах может быть построено только идеальное общество. Ну откуда в идеальном обществе карточки? Короче, предлагаю так: сейчас по-быстренькому выпиваем за твой приезд — и вперед! Беги в магазин.

Но я по-прежнему не решался: появляться в коммунизме пьяным не хотелось. Я отрицательно помотал головой, но Валентин понял это по-своему:

— Вот это правильно! Действительно, чего зря деньги тратить? Прибываем на место и там берем все задаром!

Ну как устоять перед таким напором? Я согласился, обрадованный Валька бросился к аппарату РНВ и стал быстро что-то набирать на клавиатуре, напевая «Марш коммунистических бригад»:

— Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути!

Затем он снова уселся в кресло и сказал:

— Придется подождать, все-таки нагреватель маломощный, надо было посильнее поставить.

— Валька, — выразил я свое очередное опасение, — а что если сразу по прибытии нас там в КГБ?…

— Ерунда, — отмахнулся он, — ну, в худшем случае посидим пару часиков в подвале. Расстрелять нас за это время не расстреляют — не тридцатые годы, — ну, если вот только допросят с пристрастием…

— Вот спасибо! — возмутился я. — Я что, для этого к тебе в гости приехал?

— Да не переживай ты! Я же сказал: это в худшем случае. Может быть, все еще и обойдется.

— Твое «может быть» вселяет определенный оптимизм, — со вздохом заметил я. — Ладно, чего уж теперь. Может, хоть записочку на всякий случай оставим: «Если не вернемся, просим считать нас коммунистами»?

— Хорошая мысль! — сказал Валька и тут же принялся писать.

Пока мы с ним так болтали, в комнате определенно что-то менялось. Визуально, правда, ничего заметить было нельзя, и вроде бы состав воздуха оставался тем же, а вот внутри (или в душе?) нарастала какая-то незнакомая волна. Полный нехороших предчувствий, я ожидал, чем все это закончится. Наконец Валентин взглянул на приборы и, одобрительно хмыкнув, торжественно провозгласил:

— Добро пожаловать в коммунизм!

Сгорая от любопытства и нетерпения, мы вышли из квартиры, спустились по лестнице и оказались на улице Москвы. В том, что мы в другой реальности, никаких сомнений не было: нигде ни одной «не нашей» рекламы, на многих домах красные флаги, по мостовой мчатся сплошь отечественные автомобили.

— Получилось! — радостно выдохнул Валька. — Старик, скажи, ну разве я не гений?

— Ох, Валька, — опасливо проговорил я, — не нравится мне что-то: посмотри, народу-то на улице почти совсем нет.

— Да брось ты! Люди на работе, с энтузиазмом продолжают достраивать светлое коммунистическое общество, — тут он ткнул меня кулаком в бок и показал рукой: — А вот и магазин! Давай зайдем, и сразу все станет ясно.

Мы прибавили шагу. По виду это был типичный магазин восьмидесятых годов из нашей реальности: с обсыпавшейся местами штукатуркой на фасаде, полуобвалившимися ступеньками небольшого крыльца, старой вывеской. Внутри магазин самообслуживания: длинные ряды лотков с продуктами и… И на этом сходство заканчивалось. Во-первых, в магазине было неправдоподобно мало народу: всего две старушки, которые придирчиво отбирали продукты, лежащие на полках, и складывали их в хозяйственные сумки. Во-вторых, нигде не было видно касс и продавцов, только в глубине стояла женщина в форменной одежде, которая, по-видимому, наблюдала за порядком в зале. В-третьих…