Максим Фрай - Энциклопедия мифов (Том 2)

Идем по Пятницкой. Я глазею по сторонам, как типичный неискушенный провинциал, поскольку предыдущий опыт жизни в Москве, ясное дело, коту под хвост. Снова все в диковинку: и магазин с австралийскими пирожками, и, словно бы опытным дизайнером разделенный на белую и серую половины бобтейл, ведомый суровой блондинкой в пончо, и лотки-киоски; даже огромная красная буква М над входом в метро привлекла мое внимание. Я буквально купался в живописных подробностях после нескольких дней добровольного заточения в Вениной цитадели. Но дальнозоркий левый глаз (правый-то близорук и потому почти равнодушен к деталям) внезапно обломал мне этот невинный кайф.

- Погоди-ка, - тяну за рукав своего спутника. - Смотри, что это? Как такое может быть?

Чуть не силой волоку его в направлении книжного развала.

- Опять гадать будешь? - огорчается он. - А потом, небось, на работу наймешься? Чтобы пройти этот путь еще раз? Не советую: где ты еще таких патронов, как мы с Райкой найдешь? Времена романтического капитализма давно миновали.

- Не гадать, - отмахиваюсь. - Я тебе показать кое-что хочу. Сейчас...

Проталкиваюсь к прилавку - время-то самое людное, покупателей и без меня полно. Выуживаю книжку в глянцевом переплете. На обложке изображены какие-то разноцветные уроды с волевыми подбородками, сразу видно ширпотреб. Но это фигня, прикалываться по поводу творческой мощи художника будем чуть позже. После того, как в этом удивительном мире отыщется добрая душа, которая объяснит мне: почему на жуткой обложке написано имя из моих архивов? "Макс Фрай" - так, вероятно, называется автор этого молодежного бестселлера. Или не бест. Просто селлера. Хрен их разберет...

- Веня, - спрашиваю с неподдельным ужасом, - я, что, еще и книжки писал от имени этого нашего мертвого фотографа? Неужто все так запущено?

- А, это... Да не вращай белками, все в порядке. Я забыл рассказать тебе этот эпизод... Ничего ты не писал. И я не писал. Пару месяцев назад мы с тобой уже видели эту книжку на лотке и затеяли расследование. Правда, я быстро похерил наши изыскания в угоду Мамоне, а потому понятия не имею, чем дело завершилось. Ты, как я понимаю, тоже не в курсе - теперь-то!

- Значит, придется начать по новой, - вздыхаю. - Это же действительно черт знает что! Мы с тобой этого мужика придумали, специально для выставки моих старых фотографий, ты сам мне рассказывал. Так ведь?

- Именно.

- И вдруг выясняется, что он у нас книжки пишет! Ишь, какой самостоятельный! Живет, понимаешь ли, насыщенной творческой жизнью. Псевдоним хренов...

- В прошлый раз ты возмущался примерно в тех же выражениях, - смеется Веня. - А еще говорил, дескать, я не я, и карма не моя... Да не стой ты столбом: у Лота, насколько мне известно, не могло быть бородатой жены. Идем жрать. Я тебе по дороге расскажу, что вспомню.

- Сейчас пойдем. Только книжку куплю.

- А ты ее уже покупал. Тогда, два месяца назад.

- Среди моих книг ее не было. Я бы обратил внимание, не сомневайся.

- Ну да... Тогда купи еще газету. Завернуть этот ужас. Все же в приличное место идем.

- Я куплю самую толстую газету. Чтобы наверняка. Картинки конечно это нечто... Если бы это была моя книжка, мне бы пришлось сделать харакири.

- Сколько лет торговал книгами, никогда не верил в принцип: чем хуже выглядит - тем лучше продается, - вздыхает Веня. - А Райка верила. И, черт побери, была права. Потому-то мы и не разорились, что закупками она занималась.

Я его почти не слушаю. Я иду по улице Пятницкой и несу под мышкой пухлую уродливую книжку, аккуратно завернутую в "Независимую газету". Полезная мышца по имени сердце бьется о ребра с таким нечеловеческим темпераментом, что можно подумать, будто их у меня целых две штуки. Мне почему-то страшно. Как жертвенному барану, возложенному на алтарь божества, которому он, кудрявый заложник чужих таинств, никогда в жизни не молился, о чьем существовании не подозревал даже - и вот, поди ж ты, как все нескладно получилось...

Глава 37

Огма

Уши стоявших рядом с ним людей соединялись с языком бога тонкими цепочками.

Я весь - внимание, я готов слушать, я даже почти готов понимать, но...

Но друг мой молчит. Идет себе по улице Пятницкой и, понимаете ли, молчит. Веня - добрый человек, не злодей, не садист. И мучает он меня, конечно же, не намеренно. Но все же молчит, сволочь. С мыслями собирается, мать его...

- В прошлый раз мы с тобой эту книжку на Люсиновской увидели, сообщает, наконец. - Возле метро Добрынинская.

Чрезвычайно ценная информация, конечно...