Наталья Караванова: Муравей

Маленькая земля медленно вращалась по часовой стрелке, пока он лез к намеченной цели.

Кирпичи были настоящими, замшелыми, и болезненно кололи колени и ладони. Футболка быстро стала мокрой и грязной. К тому же сильно ломило в боку. Сане казалось, что этот подъем никогда не кончится. Одна радость — оползень, видимо случился уже давно, и кирпичи вместе с землей спрессовались в довольно прочный монолит. Так что повторного обвала бояться не приходилось. Потом на секунду сырой воздух подземелья сменился воздухом поверхности, теплым, и вместе с тем свежим, приятным. Саня замер в конце подъема, потому что ползти дальше было выше его сил. Он еще несколько минут пролежал так, щекой на холодном, влажном и остром, и только после этого смог слегка приподняться, и осмотреть окрестности. Куда он попал? Снова, как морок и наваждение, промелькнула мысль, что он все-таки в Игре. Только это не просто игра, это — гениальная игра, ему самому такую точно не сделать. Да и всей их студии с этой игрой не справиться. Здесь все настолько реально… да нет. Конечно, это не игра.

Он находился где-то высоко, и с верхней точки открывалась невероятная панорама. Это была долина большой медленной реки, по дальнему берегу тянулись дикие, по-настоящему дикие леса, и даже отсюда ясно, что они не имеют никакого отношения к современным ухоженным не то паркам, не то скверам, в которых не заблудишься и с закрытыми глазами… внезапно где-то на краю сознания шевельнулось память того, другого, который к Сане не имеет никакого отношения. Словно, хотя этого и не может быть, произошло внезапное узнавание… даже не узнавание, а… нет, для этого ощущения слово пока не придумано. Саня каким-то образом понял, что тому, другому, который внутри него снова проснулся, этот пейзаж ближе, роднее, чем ему самому.

По реке медленно шлепал катер с белыми бортами и синей прогулочной палубой. И было видно, что на палубе всего несколько человек. Они стоят вдоль леера, и любуются пейзажами. Наверно, смотрят и туда, где лежит сейчас Саня, только они его не видят, он очень мал, он затерялся в море зелени…

Далеко впереди, навстречу катеру идет баржа, только ее как раз почти совсем не видно, и не только из-за расстояния, больше — из-за высокой постройки на этом берегу. Круглой такой постройки, без окон почти, и с крашеной в зеленый цвет круглой крышей. На этом берегу, куда ближе, чем строение, в ряд стоят домики. Нет, это кажется, что в ряд. На самом деле они вытянулись вдоль извилистой желтой дороги. А дорога эта… нет, сейчас таких дорог уже просто не бывает. Куда ж меня занесло? Если я в Игре… допустим, что я все-таки в игре. То, похоже, что я перешел на очередной уровень… иначе бы я помнил, что со мной случилось, и почему…

Он собрался с духом и выбрался из норы. При этом он снова принял неудачную позу, и боль прошла через позвоночник, совершив предательский удар в голову. Так, что Саня невольно вслух застонал. Получилось что-то вроде громкого страдальческого шипения. Рядом была трава, и она пахла летом. По руке пробежал большой черный муравей. Такие у нас водятся, подумал Саня, он уже разделил мир на "тут, у них", и "там, у нас". Что-то громко стрекотало, порхало, ползало мимо него, его не замечая. Над головой шумела высокая осина, ее родные сестры стояли справа и слева от него. Если бы не дыра за спиной, можно было подумать, что никакого подземелья не было. А приехал он, скажем, в гости, в какую-нибудь, скажем, Тмутаракань, где еще встречаются грунтовые дороги, дикие леса и… ну, наверняка, и еще чего-нибудь встречается. Вот сейчас отдохну, спущусь и узнаю, чего именно… только сначала отдохну.

Отдыхал он минут пять. За это время существенно ничего не изменилось, только баржа разминулась с катером, да солнышко пару раз пряталось за маленьким быстрым облаком. Саня со скрипом поднялся, как мог, отряхнул джинсы, поправил сбившуюся футболку. Помялась она, конечно, о-го-го, как, но издалека — сойдет. Склон казался пологим, но все равно идти по прямой он не рискнул — а вдруг навернешься случайно, что тогда? Окончательно испачкаешь костюмчик, и снова проваляешься полчаса, приходя в себя от удара? Он пошел в сторону домиков осторожно, виляя по склону в тщетных поисках тропинки.

На деревенской улице было пустынно, что поделаешь, середина дня — не то сиеста, не то все в поле работают. Чем они там, в поле, могут заниматься, Саня представлял с трудом. Но в старых книгах про крестьян, фермеров и колхозников ясно говориться, что в поле надо работать, причем долго и трудно, иначе зимой будет нечего есть, барин разозлится, а соцсоревнование будет проиграно. Короче начнутся сплошные и беспросветные неприятности. Домики, издалека казавшиеся сказочно-игрушечными, в близи производили сильные впечатление. Не только тем, что все они были ярко раскрашены, и каждый красовался оригинальной резьбой наличников и карнизов. О боже, да здесь и запах-то особенный, пахнет сеном, курами, навозом… Саня таких запахов раньше не ощущал. Узнал эти деревенские ароматы тот, другой. И даже смутно удивился, почему, собственно, на улице не видно кур, гусей, цыплят, другой домашней птицы, а в месте с ней собак, кошек и крупного рогатого скота. Саня отсутствию скота был даже рад. Вокруг жужжало, щелкало, стрекотало. Комаров не было, зато кружила вокруг него не маленькая стая кровожадных слепней. Они прицельно метили в голые руки и шею. Должно быть, их привлекал запах пота.