Наталья Караванова - Муравей

Интересный философский вопрос, — сказал себе Дис, — я попробую ответить на него позже, когда буду знать, что все плохое уже позади.

Дверь тоже показалась заколоченной, но внутрь надо было попасть обязательно и срочно, до того как гроза накроет округу смоляным своим крылом, до того, как польет из нее очередной поток не холодной, но все равно по природе своей очень мокрой воды.

Дис поднялся на крыльцо, когда с неба внезапно и ощутимо закапало. Стало темнее, усилился запах пыли и крапивы. Будучи человеком, не забывшим еще, что такое вежливость, он постучал. Закономерно, что ему не открыли. Кому отвечать, если здесь прорву лет не было ни одного человека… а может, не так? Может, это розыгрыш, и экстравагантный эксцентрик Ян затеял его, чтобы остаться в одиночестве, чтобы не трогали, не лезли с расспросами и предложениями, не мешали жить и работать. Ведь как ни крути, а "Летающий дом", сценарий, который Дис приобрел для себя, тоже пока пуст, лишен населения, точнее, почти лишен. Там тоже хорошо работается, никто не докучает назойливыми мыслями и идеями. Доступ есть только у директора Центра и у Арго. Добро же, что я скажу, если туда без спросу вломится отчаянный незнакомец, который не понимает разницу между просто пространством и индивидуальным пространством? Дис решил, что надо держаться скромно и предельно вежливо. Если, конечно, он и вправду здесь кого-нибудь встретит, и этот кто-то окажется настолько вменяемым, чтобы понять, что нагло нарушены границы его собственного мира…

В просторной прихожей царил полумрак. Дис нашарил выключатель, но свет, конечно, не загорелся. Откуда здесь быть работающей электростанции? А с другой стороны, если в этом сценарии Ян планировал жить, то почему бы такой станции и вправду здесь не оказаться?

Из мебели привлекал внимание только большой деревянный стол без скатерти, на витых ножках, задвинутый угол, и невнятная картина в тяжелой раме, настолько запыленная, что не поймешь, где граница между авторской задумкой и природной грязью. Странно, что нет ни вешалки для верхней одежды, ни шкафа. А впрочем, если Ян собирался жить здесь один… Дис снова, непроизвольно, сравнил его с собой. Ну да, в его доме тоже нет ни шкафа, ни вешалки.

Торопливо пройдя прихожую он толкнул плотную дверь, обитую синим дерматином с несколькими нарочитыми заплатками. В гостиной оказалось достаточно светло: три широких окна, выходящие на лужайку по ту сторону дома служили достаточным источником света. Здесь пусто, почти никакой мебели, а та, которая есть, вся — в полиэтиленовых чехлах. Чехлы в пыли, но вот странно — на полу пыли практически нет. Странность эта обнадеживает. Возможно, здесь совсем недавно кто-то протер половицы.

В стекла забарабанило — дождь помножился на ветер. И снова стало совсем темно.

Дис прошелся по краю комнаты, ему захотелось постоять у окна. Пол радостно заскрипел, соскучившись по человеческому присутствию. Ожили, заколебались тюлевые занавески.

Место казалось окончательно заброшенным. Нет здесь никого, подумал Дис, но тут же забыл об этой мысли — нашлось опровержение. На подоконнике лежала пожелтевшая газета за 13 июня прошлого года. Синим фломастером в овал обведена коротенькая заметка о новой разработке Центра, которая выведет посещение сценариев на новый качественный уровень. Дис не смог вспомнить, о какой разработке речь, но это, в принципе, было уже не важно. Газета появилась здесь значительно позже — и много позже того, как Ян начал свой собственный эксперимент. Это значит, что хозяин усадьбы вполне может оказаться где-то недалеко.

Привлекла внимание лесенка на второй этаж, тянущаяся вдоль левой стены, и образующая над гостиной маленький балкон. Балкон, две двери, одинаковые, только на одной привешена большая мишень, вроде бы даже, пробитая в нескольких местах. Должно быть, Ян упражнялся в стрельбе сидя в кресле в гостиной. Вот уж точно, забава не из самых часто встречающихся.

Дис поднялся наверх, но обе комнаты тоже оказались пустые, без мебели. Возможно, в одной была когда-то спальня — на полу остался прямоугольник более темной краски на том месте, где стояла тяжелая, не сдвинуть даже ради ремонта, кровать. Кстати, вот еще загадка! Как эту гипотетическую кровать отсюда вытащили? В дверь она целиком не пролезла бы… если, конечно, это и в самом деле след от кровати.

Потом он побывал еще в бывшей столовой, кабинете и библиотеке. Библиотека произвела на него особенно тягостное впечатление: пустые полки, лужа на полу у подоконника, выбитая форточка, книги разбросаны по комнате, размокшие, грязные, среди них несколько естественнонаучных журналов, не в лучшем состоянии. И почему-то тонкая, похожая на китайскую, чашка из фарфора на одном из опустевших стеллажей. В чашке — пересохший и покрытый пылью чайный пакетик с ярлычком "Принцесса Канди".