Виктор Кувшинов - Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

- Но это же семь дней пути, – попытался возразить один из мужичков, но другой тут же возразил. – Ничего, нормальная плата, и воды там спокойнее, чем здешние.

- Теперь у вас на корабле два неплохих бойца! – поддержала его бывшая пиратша. Возражений на убедительные просьбы не последовало – да и кто бы мог устоять перед несокрушимыми доводами тетушки Моа? Так что шхуна, неспешно переваливаясь на волнах, гонимых почти попутным ветром, неумолимо приближала ее к неизвестной цели.

Спустя несколько дней, справа показалась далекая кромка берега. Капитан шхуны, приземистый мужичок, обросший лопатообразной бородой, видимо, призванной подчеркивать его немалый возраст и придавать солидность, объяснил Моа, что начинается береговая линия, и если она желает, то может сойти сейчас и продолжить путешествие верхом. Хоть бывшая пиратша и не была искушена в мореплавании, но могла оценить тот факт, что скорость корабля, постоянно идущего почти по прямой при хорошем ветре, гораздо выше, чем темп продвижения на лошади по петляющим дорогам. Так что она не согласилась на предложение лукавого морехода и приказала идти вдоль берега, пока не станет ясно, что дальше можно продвигаться только сушей. Еще через пару дней такой момент настал: берег резко изогнулся влево, образуя залив и перегородив курс кораблю. В глубине залива виднелись дома какой-то деревушки.

Моа спросила капитана, знакома ли ему эта местность, на что последовал ответ:

- А как же, конечно знакома! Это рыбацкая деревня. Здесь вполне можно причалить к пирсу. У нас осадка сейчас небольшая, прямо и подойдем.

Это устраивало всех присутствующих, и команда дружно принялась за дело, готовя корабль к швартовке и спуская лишние паруса. Настал момент, когда ее напарнику надо было решать свою судьбу. Моа отозвала парня ближе к юту и спросила:

- Ну что, Жигляй, дальше делать будешь? Хотя, теперь Жигляем тебя трудно назвать – изменился на глазах.

- А что, и правда, изменился? – удивленно спросил парень.

- Еще как! Сам-то не заметил? Смотришь теперь в глаза, и осанка выпрямилась. Сразу видно независимого человека, – усмехнулась Моа. – Я дальше помчусь по своим делам, а тебе теперь нянька не нужна. Так что выбирай – на корабле останешься или на берег сойдешь. Я тебе большую часть своих денег оставлю – примерно столько же, как и капитану.

Парень смутился, явно не зная, как реагировать на такой подарок. Но Моа не дала ему сомневаться, сказав:

- Не мнись, мне много денег теперь не нужно – чувствую: цель уже где-то рядом.

- А что дальше? – спросил Жигляй.

- Сама не знаю, - ответила, задумавшись Моа. – Просто такое ощущение, что деньги больше не понадобятся.

К ним, смущенно переступая с ноги на ногу, подошел капитан, почесал свою огромную бороду и сказал:

- Скоро будем причаливать, тетушка Моа.

- Вот и прекрасно!

- У меня вопрос к вам… - потоптался с ноги на ногу бородач и, наконец, выразил мучившую его мысль. – Я так понял, что дальше по суше вам вдвоем вроде и не обязательно путешествовать. Не желает ли Жигляй остаться на корабле? Мы бы с удовольствием…

- А зачем я вам дался? – удивленно спросил парень.

- Ну, вы так сражаетесь… - мялся капитан. – Таких бойцов мы отродясь не видывали. Один против целого корабля разбойников.

- Ну это ты хватил! – рассмеялся Жигляй.

- А что, вот тебе и шанс! – обрадовалась Моа. – Давай, договоримся: Жигляй у вас на судне останется пока не доберетесь до какого-нибудь большого города, – и добавила парню. - А там сам решай – новой жизнью зажить или продолжать плавать на этом судне.

Спустя полчаса она сошла на берег, облегчив на три четверти свой кошелек и не неся на совести никаких обязательств или грехов, если не считать пары золотых, которые она задолжала Исааку за Жигляя. Все ее помыслы были устремлены вперед, на дорогу. Моа чувствовала, как приближалась заветная цель, начиная будить в ней непонятные чувства и странные воспоминания. Но ей некогда было их анализировать – пиратша попросту спешила вперед, а для удачного продвижения нужна лошадь, на розыски которой она и отправилась…

Не дожидаясь вечера, Моа уже выехала на неплохом скакуне, наверняка, переплатив за него местному держателю конюшни. Зато была уже в пути и до ночи проехала добрый десяток миль по дороге, примерно совпадающей с нужным направлением…

***

Пять дней скачки могли бы утомить кого угодно, но не Моа. На самом деле, она почти не замечала усталости, так как была сосредоточена только на дороге и собственных чувствах. С ней происходило что-то непонятное. Она ощущала, как внутри ее начинают подниматься воспоминания о событиях, никогда с ней не происходивших. Ей снились небеса, усеянные звездами, необычные люди и животные. А самым сильным чувством стало ощущение теплоты внутри, словно она приближалась к чему-то родному. И сегодня это чувство было особенно сильным.