Виктор Кувшинов - Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

- Прости, - шепнула девушка. – Во мне нарастает еще одна настоятельная потребность, – ее взгляд изменился на страдающий. – Я чувствую, что должна немедленно уйти. У меня осталось что-то или вернее кто-то еще более близкий, чем ты.

Женька сразу приуныл: значит, он не был единственным у этой красавицы, а он-то размечтался! Но, пытаясь сохранить приличную мину, спросил:

- Мне тоже, еще в облике Яна снились какие-то загадочные миры. Может, мы из одного такого? Но как ты тогда туда попадешь, ведь после смерти все здесь оказываются по новой в зинданах.

- Нет, нет, - шепнула, прислушиваясь к себе и почувствовав его обиду, Лэя. – Не ревнуй, этот кто-то совсем маленький, и он, скорее всего, любит тебя так же как и я. Это… да, наверно, это наш ребенок… - удивленно взглянув на Женю, замолчала на полуслове красавица.

Женька натурально выпучил глаза. Значит, ангелы рожают детей? И у него есть семья! Да – он не ощущал ни какого дискомфорта от такого утверждения. Похоже, что дело обстояло именно так. Его думы прервала очередная догадка Лэи:

- Я чувствую, что при первой возможности окажусь там, а значит, покину этот мир. Не знаю, как это произойдет, может быть во сне, а может, я просто постараюсь закрыть глаза и прыгнуть туда, к своему ребенку. Но пока что-то мешает мне уйти.

- Наверно это мир тебя не пускает, - предположил Женя.

- Может быть, но все-таки, мне кажется, что теперь мир не сможет меня остановить, особенно отсюда. Посмотри, как мы легко проломили его при встрече.

- Кстати, а где это мы находимся? – вспомнил о необычном пейзаже внизу Женя.

Они еще долго по крохам собирали информацию и пытались вспомнить, кто они на самом деле и откуда. И далеко не на все вопросы им удалось найти ответы…

Сначала они принялись за изучение своей памяти. Лэя предложила помогать вспоминать друг другу, так как они могли свободно обмениваться не только мыслями, но и образами. Решили начать с Жени – очень уж ему не терпелось понять, зачем и как он оказался здесь. Они замерли, остановив движение где-то на высоте. Взявшись за руки и закрыв глаза, они попытались наладить обмен мыслями так, чтобы Лэя могла свободно сопереживать его воспоминаниям.

Прошлое по-прежнему скрывалось в смутных картинках каких-то видений. Женя скользил в них, пытаясь найти самое раннее событие, которое он ясно помнил. Наконец он остановился: да, вот оно, но не само событие, а четкое ощущение, что надо делать – он должен проникнуть туда, где пропадали другие и попытаться их освободить…

***

…Он уже третью неделю околачивался в мире каких-то полоумных фантазеров с садомазохистскими наклонностями – явными любителями всякой полуживой мертвечины, вампиров и других аноректических «красавцев» весьма сомнительной внешности. Ему, мало того, что приходилось скрывать свои, мягко выражаясь, прохладные чувства, но еще и надо было разыгрывать из себя бравого лоботряса, которому некуда приложить фантазию и безрассудность. Целью была одна забегаловка в маленьком городке или кладбище – Женя затруднялся, можно ли назвать это городом при таком количестве двигающейся мертвечины на квадратный метр.

Насчет смелости у него, как ни странно, вопросов не было. То ли он в свое время пересмотрел или перечитал ужастиков до того, что это стало потешно, то ли здесь этих монстров было слишком много. А, как известно, при превышении определенного уровня, многие ощущения меняются на противоположные. Одного жаль: у него очень чесались руки покрошить эти все синюшные головы, как арбузы, но по какой-то внутренней установке он должен был ими восторгаться и требовать новых зрелищ.

А их тут было хоть отбавляй. Нельзя было пройти ни по одному переулку этого вечно сумеречного города, чтобы на него не начал налезать какой-нибудь очередной худосочный, длиннозубый и зачастую полуразвалившийся тип. Женька не мог сдерживать хохота, смешанного с тошнотой. Это почему-то обижало нападающих, особенно вампиров, и они пытались, то вести себя еще агрессивнее, то убирались, явно растерянные. А еще причиной несерьезного отношения к ним была обыкновенная злость.

Злился он, сам не зная, на кого или что. Вернее он понимал, что с ним что-то произошло, но что? Он четко помнил, что ему присоветовали или дали установку найти здесь по-настоящему острые впечатления. И он, как идиот, слонялся, пил вино, дебоширил и пытался найти развлечения покруче. Его мучила какая-то непонятная амнезия – Женька смутно помнил, что болтался до этого в каких-то мирах и что-то там делал, но чувствовал, что позабыл самое важное, ощущая себя каким-то духовным инвалидом.