Журнал «Если» - «Если», 2005 № 04

И вот им на помощь пришел Андрей Щупов. С замечательной фразой: «…приспешники фантастики в упор не видят детективщиков, детективщики, в свою очередь, оплевывают «бытовых» прозаиков…».

Мне даже неудобно указывать коллеге, что слово «приспешник» в русском языке ныне имеет ярко выраженный негативный и иронический смысл, воспринимаясь не иначе как «прихвостень» или «клеврет». Не ощутить пренебрежительного оттенка высказывания — это уж надо очень постараться!

Далее Щупов сокрушается, что фантасты и внутри себя поделились на жанры и поджанры, «вроде киберпанка, фэнтези, научной и неонаучной фантастики».

Андрей, о чем Вы? Вас не смущало выделение писателей-«деревенщиков», к примеру? Вас не удивляли футуристы, символисты, неореалисты, куртуазные маньеристы? Что удивительного в том, что авторы, пишущие в схожем стиле или на схожие темы, выделяются в группы (как правило, даже не сами, а старанием критиков или читателей)? Что плохого, если, беря в руки книгу в серии «Киберпанк», читатель будет знать, что это «не про эльфов», «не про вампиров», а про кибертехнологии, корпорации и суровый мир будущего?

Потом Андрей предлагает совсем уж сногсшибательный пассаж: «минувшие выборы на Украине добавят в нашу среду разногласий… Литераторы имеют дело с вечностью…».

Андрей! Давно сказано, что «поэт в России — больше чем поэт». И гораздо раньше, что «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть — обязан». Если современных авторов волнуют не только тиражи и гонорары, но еще и судьба своей страны (Украины, России или Казахстана — не важно), значит, фантастика не превратилась в ремесло. Это значит, что авторы пишут не о вампирах и драконах, а о людях!

Для меня не принципиально, какую политическую позицию отстаивает тот или иной писатель. Важно то, что она есть. А если позиции нет — то автор и впрямь халтурщик, мечтающий лишь о высоком гонораре. Пусть даже он говорит высокие слова.

Кстати, апелляция к вечности всегда вызывала у меня улыбку. Фраза «мы должны думать о вечном», звучащая от литератора, — все равно что партийный призыв создавать не менее двух с половиной шедевров в пятилетку. Наше дело — писать. А вечность сама рано или поздно с нами разберется.

Далее Андрей пытается открыть коллегам глаза на то, что фантастику писали «Пушкин, Чехов, Гоголь, Каверин и Лесков». Спасибо! А мы-то и не знали. Так бы дураками и померли. Но вот нам подняли веки и мы прозрели…

Хозяин. Гляди: это человек идет по дорожке со своей невестой и разговаривает с ней тихонько. Любовь так переплавила его, что не стать ему больше медведем.

Ну и наконец — апофеоз статьи. Раньше говорили о сюжетах, а теперь хвастаемся тиражами… Вот уж не знаю, в каких компаниях говорят только о тиражах, да еще и хвастаются «десятитысячным». Скорее всего, именно в тех, где старательно насыщают страницы романов «кровью и желчью» и ведут подсчет трупов на страницу текста — оставаясь при этом малотиражными авторами. Андрей, раскрою Вам страшную тайну: читатель вовсе не жаждет «крови и желчи», более того — за счет этих жидкостей высокие тиражи не появляются. На весь мой «Сумеречный Дозор» гибнет только 2 (два) персонажа. Кстати, оба — вампиры.

Читателей это не смутило. Тираж книги за прошлый год — 637 тысяч экземпляров. Так, может быть, не в количестве трупов дело и не в демонах? А в том, что можно писать о людях — но они будут картонными, а можно о вампирах — и они окажутся живыми?

Можно сколь угодно долго призывать писать о добром, светлом, о цветочках и зверюшках. Но если книги эти скучны и беспомощны, добра в мир они не принесут. А вот отторжение и отвращение к подобному «добру» — вызовут. Согласно известному историческому анекдоту, одна прекрасная детская поэтесса, всю жизнь писавшая для детишек, на склоне лет разразилась таким стихом:

Вот такое «растуды» и говорит читатель, которого в самых позитивных целях пытаются кормить с ложечки добрым, светлым и вечным. Вечное — оно вообще плохо переваривается.

И в то же время щемящая повесть Рыбакова «Дерни за веревочку» при всей ее беспросветной жути делает мир добрее. И в то же время неумело примеряющий на себя шкуру мачо-вампироборца затюканный интеллигент из «Ночного смотрящего» Дивова делает мир лучше. И в то же время «Собачья жизнь» Евгения Лукина куда страшнее любого кровавого романа с сотней трупов на страницу текста. И в то же время «Мягкая посадка» Александра Громова — это настоящий апокалипсис, а «зловещий посвист катапульт» (честно говоря, они не посвистывают) — в большинстве случаев чтиво для электричек.