Николай Симонов - Миллениум

В следующие дни, общаясь с Верховным жрецом Колываном, Павлов с огорчением узнал о том, что его визит в приют Белохвостого Оленя Гарегину Плотнику скорее навредил, чем помог, поскольку вызвал у других родов чувство завистливой ревности.

IХ

Павлов назначил временем отплытия "Лимузины" 21-е число месяца луктор (июнь) от вспомогательного причала неподалеку от приюта Росомахи, велев капитану Тарасу прибыть туда за три часа до полудня. Он не хотел привлекать к своему отбытию повышенное внимание, однако народу, желающего поглазеть на "королевича джурджени и распрекрасную Ириску" на запасном причале собралось немало.

Пришли все "росомахи" и соседние с ними "куницы" и "кабаны", пришел единоутробный брат Ириски Аркадий со своими женами и старшими детьми, а также члены семьи и слуги Верховного жреца. Сам Колыван в это время находился на заседании Совета старейшин в резиденции Верховного вождя, и Павлов простился с ним до скорого свидания заблаговременно. Старейшины должны были, наконец, принять решение по вопросу о разделе между родовыми общинами доставшихся орландам рабов и прочие трофеи. Голосование кандидатуры нового Верховного вождя было назначено на завтра, то есть за сутки до Дня летнего солнцестояния и всенародного праздника Благодарения Авесалома.

Центурион Сансара захотела проводить его до фактории, чтобы заодно проверить, как подопечные Урсулы несут на этом направлении дозорную и караульную службу. Она и ее боевые подруги: Гита, Старая Дося и Агафья, — уже находились на галере, взойдя на борт судна на якорной стоянке у Верблюжьей горы. Вместе с ними на верхней палубе расположился отряд учениц среднего возраста (15–16 лет) во главе с их командиром Старой Любавой. Сансара с разрешения капитана Тараса взяла их с собой прокатиться до вспомогательного причала. Накануне во время тренировочного боя шестами и деревянными мечами ученицы-подростки задали юношам-новобранцам из Эльдорадо такого трепа, так изукрасили их синяками и ссадинами, что тем стыдно было показываться своему "папе", то есть Павлову, на глаза.

Ученицы были одеты по-летнему: длинные до колен рубахи из грубого неокрашенного холста, перепоясанные широким кожаным ремнями, к которым крепились поясные ножи. На локте левой руке они держали легкие серповидные щиты, обтянутые рыбьей кожей, а в правой руке — связки метательных копий длиной около 1 м. За спинами у некоторых, но далеко не у всех, были чехлы с луками и колчаны со стрелами. Право на ношение боевого лука еще следовало заслужить. Вместо кожаных шлемов по форме им были положены войлочные шапки, а волосы на голове разрешалось стричь уже не так коротко, как младшие ученицы, а "под горшок".

Среди высадившихся на берег и выстроившихся в шеренгу почетного караула учениц Павлов узнал Степу — дочь Корнея и Музы, младшую сестру покойной Виктории-воительницы. Девочка выросла с "коломенскую версту", но была также худа, как и прежде. Вслед за ученицами на берег высадились Центурион Сансара и Гита. Выслушав приветствие Старой Любавы — начальницы отряда учениц, Павлов поблагодарил ее и Центуриона за оказанное его подопечным внимание и гостеприимство.

Сансара собралась было отдать Любаве приказ отправляться с отрядом в военный лагерь, но Павлов ее опередил: сделал ей знак и попросил вызвать из строя Степу — дочь Корнея и Музы из рода Белохвостого Оленя. Сансара удивилась, но просьбу его выполнила. Степа, передав подругам свой щит и связку метательных копий, с испуганным и растерянным видом, вышла из строя. Павлов по-орландски попросил ее, чтобы она подошла к нему. Когда девочка, сутулясь, к нему приблизилась, он снял с себя дорогой узорчатый пояс с прицепленным к нему трофейным кинжалом из уральской стали и вручил ей со словами:

— Это — тебе! Носи! Будь такой же отважной и смелой, как твоя сестра Виктория!

Степа с испуганно-умоляющим выражением лица посмотрела на Центуриона. Сансара улыбнулась и кивнула головой. Степа взяла подарок и вернулась в строй.

— Любава, есть ли среди твоих бойцов родные и двоюродные сестры Памелы, Забавы и младшей Доси, а также сестры дочерей Панкратия и Тихона из рода Красной Лошади и Остапа из рода Желтого Быка? — обратился он к начальнице отряда.

Любава, недолго подумав, вызвала из строя шесть учениц. Павлов попросил у нее разрешения, чтобы девочки, которых она назвала, ненадолго задержались, и пока Ириска прощалась с женами своего брата Аркадия и со старшими женщинами из рода Росомахи, рода Куницы и рода Черного Кабана, он успел спуститься по сходням на галеру и вернуться на берег с двумя матросами. Матросы вынесли с собой тяжелый, кованный медью, оружейный ящик их высочества принца Тезей-хана.