Николай Симонов - Миллениум

Поминок с объедением и обильными возлияниями по поводу кончины своих боевых подруг орландские амазонки не устраивали. Центурион Сансара объяснила ему, что у них это не принято, поскольку враг может объявиться в любой момент, а пьяный и сытый воин — это уже не боец, а живая малоподвижная мишень.

После похорон Забавы и Младшей Доси Павлов пешком отправился на причал к бывшему подворью Кочубея. Ириска и ее свита находились там, еще не зная о предстоящем переселении в резиденцию Верховного вождя Колывана. Сансара выделила Павлову двух провожатых: Дину и Асю, — дочерей покойного Аггея из рода Черного Кабана. Вместе с ними отправилась и бывший Центурион Агата, которой было по пути, — она возвращалась в свой родной приют Росомахи.

Несмотря на поздний час, было не так уж темно. Прибывающая луна хорошо освещала тропу, по которой они шли. Спустившись с крутого каменистого холма и пройдя вдоль русла высохшего ручья, они вошли в березово-сосновую рощу, считавшуюся лесным наделом рода Белохвостого Оленя. В этой роще "белохвостые" заготавливали хворост для растопки, держали свою пасеку, качали мед, собирали грибы-ягоды и лекарственные травы.

Подходя к приюту, они еще издали услышали протяжную заунывную песню. У Павлова тревожно забилось сердце, и он на ломаном орландском языке спросил у бывшего Центуриона:

— Не помер ли кто?

Агата, которая была в курсе всех событий, происходивших в жизни рода Белохвостого Оленя, внимательно на него посмотрела и сказала следующее:

— Я полагаю, что они справляют поминки по Виктории — дочери Корнея и Музы. После ее смерти прошло девять дней. Давай ненадолго к ним заглянем? Я думаю, что они будут очень рады тому, что командир, под руководством которого их Виктория вступила в битву с врагами племени, почтил ее память своим присутствием.

— У меня никаких подарков с собой нет. Неудобно как-то, — растерянно сказал Павлов.

— Ты сам для них будешь лучшим подарком, и особенно — для Гарегина Плотника, которого надо морально поддержать, — настаивала Агата, и Павлов согласился.

Центурион Сансара успела ввести его в курс последних политических новостей, рассказав ему о том, что Совет старейшин с утверждением Кочубея в должности Верховного вождя орландов не спешит, и хочет рассмотреть другие кандидатуры. Причиною этого, очевидно, стало трусливое поведение старшего сына покойного Гонория во время сражения в Красивом каньоне. К тому же большинство орландов не переносили на дух его мать Черную Лису из племени кайяпо, считая ее ведьмой. Главы старших родов в качестве альтернативы Кочубею выдвинули среднего сына Гонория Аркадия, а главы младших родов — Гарегина Плотника из рода Белохвостого Оленя.

В приюте Белохвостого Оленя их встретили именно так, как обещала Агата, то есть с искренним радушием. Старейшина "белохвостых" Михей велел их усадить на другом конце стола напротив себя. Дина и Ася встали за спинами Павлова и бывшего Центуриона, особым образом скрестив копья, а Ерофей Чернобородый вынес штандарт рода Белохвостого Оленя и стоял с ним за спиной Михея.

В своей краткой речи Павлов выразил соболезнование родителям Виктории и всем ее сородичам Он говорил медленно, словно иностранец, с трудом подбирая нужные слова. Но присутствующие за столом его поняли правильно. Женщины после его речи расплакались, а мужчины встали и, молча, склонили головы.

В своей ответной речи Михей поблагодарил знатного чужеземца за то, что он посетил их приют, и выразил надежду на то, что боевое братство орландов и людей, поселившихся на реке Шакти, будет от года в год крепнуть.

Почтительно выслушав старейшину "белохвостых", Павлов и Агата, пригубили из деревянных кружек крепкое пиво, и встали, давая понять, что их визит окончен. Проводить их из-за стола вышли все, подходя к ним в таком порядке: первыми самые младшие, последними самые старшие. Мужчины крепко жали ему руку, а женщины приседали в низком поклоне. Когда к нему подошла и поклонилась Березка, Павлов почувствовал в правой ладони легкое покалывание.

Последним к нему подошел Михей. Было очень заметно, что физически за прошедшие четыре года дед сильно сдал, но в его глазах по-прежнему сверкали веселые огоньки.

— Жаль, что ты джурджени, а не наш соплеменник. Иначе быть бы тебе Верховным вождем. Привет супруге Ириске. Пусть она тебе нарожает кучу здоровых детей! — сказал, прощаясь с ним Михей, а затем, хлопнув в ладони, подозвал к себе Корнея Весельчака, Юлия Бортника и Гарегина Плотника. Он велел им зажечь факелы и проводить дорогого гостя до подворья Кочубея.