Конни Уиллис - Вихри Мраморной арки

То, что произошло сейчас, тоже нельзя назвать видением — ему же не померещился ангел или неопалимая купина… Он просто вдруг почувствовал абсолютную уверенность в том, что слова его проповеди — правда.

К сожалению, позже это ощущение ушло, и вот теперь… Не очень-то приятно находиться в трехстах милях от дома и не понимать, что ты тут делаешь. Особенно когда вокруг бушует снежная буря. Может, у него и правда истерический невроз, и причиной тому — январь?

Мэл ненавидел январь. После того, как убирают рождественские украшения, церковь всегда выглядит неуютной и заброшенной, и даже свет в алтаре кажется тусклым. Нечего ждать, не на что надеяться… Богоявление позади, впереди только Великий пост и уплата налогов. И еще — Страстная пятница. Посещаемость и пожертвования падают, так как половина паствы лежит в постели с гриппом, а вторая наслаждается зимними круизами. И, судя по потерянному виду тех, кто все-таки посещает храм, они жалеют, что тоже куда-нибудь не уехали.

Вот почему он отказался от традиционной проповеди о христианском долге, а вместо этого выбрал одну из старых проповедей об обещании второго Пришествия. Ему очень хотелось встряхнуть прихожан и согнать с их лиц выражение тоски и оцепенения.

«Мы переживаем самое трудное время, — говорил Мэл. — Рождество позади, пора платить по счетам, а зима, кажется, никогда не закончится. Но Иисус сказал нам: «Бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру». И когда Он придет, мы должны быть готовы. Не важно, произойдет ли это завтра, или через год, или через тысячу лет. Возможно, Он уже здесь — прямо сейчас, в эту минуту…»

И как только Мэл произнес эти слова, он вдруг почувствовал с абсолютной уверенностью, что Христос действительно уже здесь, и он, Мэл, должен идти и встретить Его.

Но сейчас на него напали сомнения: а вдруг всему виной отчаянное желание оказаться где-нибудь подальше от холодного, мрачного алтаря?

В таком случае он явно выбрал не то место. Мороз крепчал, и окна в машине снова запотели. Он поставил стекло-обогреватель на максимум и время от времени протирал лобовое стекло перчаткой.

Сквозь густой снегопад вокруг ничего не было видно; к тому же поднялся сильный ветер. Мэл включил радио, послушать метеосводку.

— И в последние дни, читаем мы в Откровении Иоанна Богослова, «сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю…»

«Надеюсь, это не прогноз погоды», — ухмыльнулся Мэл и защелкал каналами радиостанций.

— Последний скандал, развернувшийся вокруг президента…

— Во веки веков, аминь… — выводил голос РэнДи Трэвиса.

— …цены на свинину…

— И взмолились ученики: «Господи, дай нам знак!..»

«Знак — вот что мне сейчас нужно, — подумал Мэл, пристально вглядываясь в дорогу. — Доказательство того, что я не свихнулся».

Мимо с рычанием промчался контейнеровоз, и слепящие вихри снега смешались с выхлопными газами. Мэл наклонился к окну, чтобы рассмотреть разметку на дороге, и тут его обогнал еще один грузовик, с блестящими желто-оранжевыми машинками в кузове. Машинки для «автодрома» — как раз вовремя! Вот что нам всем понадобится, если метель не утихнет. Грузовик дернул вперед и, вихляя, выехал на полосу прямо перед Мэлом.

«Что ж, ты хотел получить знак, — подумал Мэл, едва успев затормозить. — Вот он. Четкий и ясный, словно написанный огненными буквами: «Возвращайся домой!» Выкинь из головы свои бредовые идеи. Ты погибнешь здесь, и что тогда подумает паства?»

Легко сказать — езжай домой… В снежной мгле дорога почти не просматривалась, не говоря уже об указателях, а стекла быстро покрывались корочкой льда. Он проверил, как работает стеклообогреватель, и снова потер стекло рукой.

Мэл боялся останавливать машину — фуры могут не заметить его и раздавить в лепешку, но другого выхода не оставалось. Ни от стеклообогревателя, ни от «дворников» не было никакого толка. Мэл опустил боковое стекло, высунулся наружу и постучал «дворником» по лобовому стеклу, чтобы сбить лед. Колючий снег обжег ему лицо, словно в кожу вонзились тысячи маленьких иголок.

— Хорошо, хорошо! — крикнул Мэл куда-то в ледяную мглу… — Я видел знак! Мне все ясно!

Зябко ежась, он закрыл окно и протер стекло изнутри. Единственное, что нужно было сейчас — это дорожный знак, но в такую пургу даже обочину рассмотреть было невозможно.

«Если я вообще на дороге», — невесело усмехнулся Мэл. Казалось, мир исчез в безграничной всепоглощающей белизне. Для полного счастья не хватает только свалиться в кювет…